Отступать некуда, за мной — моя дочь

Чиновники грубо вторгаются в семейную сферу, попирая право родителей определять подданство родившегося в семье ребенка.

Диктат сопровождается шантажом: не согласишься сделать ребенка иностранцем — ему не присваивают персональный код (далее по тексту ПК. — М. Б.), без чего не получишь ни гарантированной государством социальной помощи, ни бесплатной медицинской.

Утром — “россиянство”, вечером — код?

Мы познакомились с Сергеем нынешним летом. Он откликнулся на одну из статей, посвященных проблеме новорожденных “alien,ов”. Речь шла о малышах, один из которых у родителей был латвийским “негром”, а второй — гражданином другого государства. Схема была одна: счастливый отец приходил регистрировать малыша в районный отдел УДГМ, а чиновники отправляли его регистрировать малыша в посольство страны, гражданином которой являлся один из родителей. И лишь потом обещали, как иностранцу, выдать вид на жительство и присвоить ПК. В противном случае ребенок оставался без персонального кода на неопределенное время со всеми вытекающими из этого неприятными последствиями. Месяца три назад, с рождением дочки Лизы, эта проблема коснулась семьи Сергея Захарова.

Поначалу Сергей пытался донести до чиновников УДГМ разных уровней убеждение, что регистрировать его дочь “российскоподданной” бессмысленно. Во– первых, всю свою дальнейшую жизнь семья связывает с Латвией. А во–вторых, ее мама, пока негражданка, сейчас как раз “в процессе”: один этап натурализации уже прошла, второй еще предстоит. Просто за пеленками да памперсами как–то не до Сатверсме, вот дело пока и притормозилось. Но ведь это вопрос нескольких месяцев, от силы года!

Но в УДГМ стояли насмерть: либо российское подданство для Лизы и только тогда ПК, либо — никак. Не видя иной возможности решить эту проблему, Сергей решил прибегнуть к помощи Фемиды.

Глас вопиющего в суде

Прежде всего Сергей напомнил судье и представителю УДГМ положения закона о Регистре жителей Латвии. В частности, его 11–ю статью, согласно которой “если на момент рождения ребенка один из родителей — негражданин Латвии, а второй — иностранец, то СВЕДЕНИЯ О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ РЕБЕНКА ВНОСЯТСЯ В РЕГИСТР ПО СОВМЕСТНОЙ ДОГОВОРЕННОСТИ РОДИТЕЛЕЙ”.

— Чиновники в данном случае обязаны лишь внести сведения о ребенке в Регистр жителей Латвии и присвоить ему ПК, — пояснил Сергей. — Ограничений на занесение в Регистр данных о ребенке в связи с тем, что один из родителей является гражданином другой страны, в законе нет. Я и моя супруга решили, что пока наш ребенок будет негражданином, а затем натурализуется вместе с матерью. Но сотрудники УДГМ отказались внести в Регистр сведения о нашей дочери, сославшись на нормы другого закона — “О статусе бывших граждан СССР” (ст. 8 ч. 2). Хочу напомнить, что в данном законе лишь определяются и уточняются варианты, в каких случаях ребенок получает статус негражданина. О случаях, когда ребенка нельзя признать таковым, там ничего не сказано. Это дает основание считать, что действия сотрудников УДГМ базируются не на требованиях закона, а на их (чиновников) “вольной интерпретации” законодательства.

Беспокоит, что сейчас нашего ребенка по вине работников УДГМ юридически как бы “нет в природе”. Это — прямое нарушение его прав и положений Конвенции о правах детей. Чиновники сваливают вину на родителей — дескать, они не выполняют своих обязанностей. Это просто аморально: ведь законы и конвенции подписывало государство, а не мы! Мы хотим лишь, чтобы наш ребенок рос здоровым и счастливым!

…Не менее убедительно доказал Сергей несостоятельность и другой “дежурной” ссылки работников УДГМ — на российское законодательство, по которому ребенок гражданина РФ якобы автоматически становится “российскоподданным”. Он привел 14–ю статью закона о гражданстве РФ, согласно которой ребенок, один из родителей которого имеет гражданство РФ, может стать российским гражданином лишь ПО ЗАЯВЛЕНИЮ этого родителя и ПРИ НАЛИЧИИ СОГЛАСИЯ на это другого родителя. (Исключение составляют лишь случаи, если ребенок проживает на территории Российской Федерации.)

— Наш ребенок родился и проживает в Латвии. Заявления о присвоении дочери российского гражданства я не писал, а жена и вовсе не желает, чтобы дочь стала гражданкой РФ. Какая же она “фактическая” россиянка? — задал Захаров риторический вопрос суду и представителю УДГМ.

Сергей также выразил опасение, что отказ УДГМ зарегистрировать девочку как постоянного жителя Латвии может помешать ей в дальнейшем получить латвийское гражданство. Ведь его, по закону, в порядке натурализации может получить лишь человек, сведения о котором занесены в Регистр жителей Латвии. Это требование распространяется и на несовершеннолетних детей в возрасте до 15 лет, которые получают гражданство вместе с родителями, прошедшими процесс натурализации (ст. 15 Закона о гражданстве ЛР). Если же сведений о Лизе в Регистре жителей Латвии не будет, как же она сможет натурализоваться вместе с мамой?

Статьи, законы, пункты, положения… Перечислить все аргументы, которыми Сергей, образно говоря, разил наповал, в рамках одной статьи невозможно (хотя, допускаю, все это очень пригодилось бы людям со схожими проблемами). Скажу лишь, что на этом процессе у меня не раз мелькала мысль о великой силе родительской любви. Ведь именно она подвигла Сергея — не юриста, к тому же отнюдь не блестяще владеющего латышским, отложить все дела, изучить законодательство и — без преувеличения блестяще — выступить на суде в защиту прав своей трехмесячной малышки!

На фоне веских слов истца контраргументы ответчика выглядели, прямо скажем, бледновато. Дама из УДГМ говорила о том, что институт гражданства является гораздо более надежным гарантом прав ребенка, нежели статус негражданина. И о том, что во всем виновато упрямство родителей, упорно не регистрирующих ребенка как гражданку РФ. Было дано и толкование закона о Регистре, как его понимают в УДГМ: что данный закон не определяет статус человека, а всего лишь регламентирует порядок, как должна осуществляться регистрация. А что до закона “О гражданах бывшего СССР…”, то он гласит, что “субъектами данного закона являются также дети неграждан Латвии, если на момент рождения ребенка оба его родителя являлись негражданами или если один из родителей — негражданин, а второй — лицо без подданства или вообще неизвестен (статья 8.2)”. Но ведь отец Лизы известен, и он — российский гражданин. Стало быть, Лиза под действие закона “О гражданах бывшего СССР…” никак не попадает… Завершилась речь заверением, что, предлагая родителям регистрировать ребенка как иностранца, чиновники УДГМ всего лишь исполняют закон.

…Как Сергей и ожидал, его иск был отклонен. Сегодня он готовится к Окружному суду, хотя и на него, по большому счету, надежд не возлагает. Однако и предлагаемый чиновниками вариант — зарегистрировать дочку иностранкой, а потом, когда его супруга получит синий паспорт, менять дочке “россиянство” на “латвиянство” — ему кажется абсурдным.

Мутный закон и его толкование

Так что же происходит? Возникает ли проблема оттого, что чиновники свято блюдут закон, или является результатом “вольного толкования” в соответствии с политической ориентацией? С этим вопросом “ВС” обратилась к депутату сейма, зампредседателя фракции ЗаПЧЕЛ юристу Юрию Соколовскому.

— На сегодняшний день существует закон о Регистре, где четко говорится: подданство ребенка определяют сами родители (эта норма в силе, ее никто не отменял). Есть закон “О гражданах бывшего СССР…”, где дается весьма расплывчатая дефиниция понятия “негражданин”. Но НИГДЕ, ни в одном законе не говорится, что в случаях, когда один из родителей иностранец, а другой латвийский “негр”, ребенок обязательно должен иметь подданство родителя–иностранца. Поэтому здесь речь может идти не о строгом исполнении требований закона, а о чиновничьей интерпретации такового.

Несколько лет назад эта проблема уже возникала: с упорством, достойным лучшего применения, работники УДГМ вынуждали родителей брать детям иностранное подданство. Однако суды принимали решения в пользу родителей. Затем в УДГМ сделали выводы, и “наверх” пошли соответствующие поправки, затем закрепленные законодательно. Но и они, как я уже сказал, не запрещают родителям при альтернативе “чужое гражданство” и “латвийское негражданство” делать выбор в пользу последнего. Кстати, когда эти поправки обсуждались, наша фракция предупреждала, что мутные и неопределенные формулировки повлекут за собой проблемы. И вот сегодня мы это уже имеем на практике.

— Суд вынес решение в пользу УДГМ. Что дальше? Пройти все инстанции и двигать в Страсбургский суд?

— Страсбургский суд — далеко и долго, а код ребенку нужен срочно. Поэтому прежде всего надо собраться c духом и пройти весь путь, предусмотренный нашей правовой системой.

Ведь апелляция для того и существует, чтобы изменить неблагоприятное для вас решение в свою пользу. Надо привлекать на помощь все организации — как общественные, так и государственные, — и прежде всего связанные с защитой прав детей. Надо бить во все колокола — и тогда есть шанс, что на каком–то этапе вас услышат.

P. S. Связавшись перед публикацией с Сергеем Захаровым, “ВС” узнала, что на следующем суде он намерен потребовать для своей малышки латвийское гражданство.

— Сегодня никто не может нам ответить, каков статус нашего ребенка. Если дочь не гражданка России, не латвийская негражданка, то, может быть, ей стоит присвоить гражданство Латвии? Ведь по закону о гражданстве оно полагается всем детям, родившимся после 21 августа 1991 года. Об этом, кстати, не переставая говорят на всех уровнях латвийские политики и наша президент…