«Час» продолжает обсуждать вопрос о дальнейшей судьбе русской общины Латвии. В продолжение дискуссии мы предоставляем слово ученому-социологу, научные интересы которого связаны с достаточно новой для Латвии темой – этнической социологией.
«Наследство» Французской революции
- На официальном уровне в Латвии признается существование национальных групп. А фактическая двухобщинность нашего государства – это запретная тема…
- Многообщинность – очень актуальный вопрос не только для Латвии, но и для многих других стран и, прежде всего, для восточно-европейских и азиатских, в которых традиционно проживают крупные этнические группы. Ведь нужно каким-то образом строить отношения между этими группами.
А в современных условиях особую важность этой проблеме придает следующий фактор: для решения многих вопросов, касающихся экономической, политической и социальной модернизации, принято обращаться к модели западных стран. И для решения национального вопроса также принято обращаться к западной модели. Но эти модели формировались в период с конца XVIII до начала ХХ века – в рамках концепции национального государства. А национальные государства на Западе, как правило, были моноэтническими.
- А как же население колоний?
- А население колоний и в Великобритании, и во Франции просто не рассматривалось в рамках национальной модели конкретного общества и конкретного государства. Считалось, что существует национальное государство плюс колонии.
- Но ведь в любой европейской стране всегда существовал определенный процент некоренных жителей…
- Конечно. Но формировался и определенный подход к решению этой проблемы – интеграция строилась в основном на индивидуальной основе. Некоренной житель или жители провинций, где исторически говорят на «своих» языках, воспринимает язык и культуру того государства, в котором он живет, и фактически ассимилируется. При этом на всех граждан государства, независимо от их этнического происхождения, распространяются равные политические и социально-экономические права. Эта модель была рождена Французской революцией XVIII века – тем, что либеральные права, основные ценности, свобода, равенство распространились и на политику, и на национальные отношения. Суть этой модели очень проста: если существует доминирующая культура (например, во Франции – французская), то каждый гражданин государства должен иметь равное с другими гражданами право приобщиться именно к этой культуре. Чтобы не было дискриминации в доступе к информационным ресурсам общества, институтам образования, а как следствие – и к полноценному участию в социально-экономической и политической жизни государства и общества. Эта модель и стала основной моделью формирования европейского гражданского общества после буржуазных революций.
Старая модель и новые условия
- После создания этой модели прошло три века. Что изменилось?
- В конце ХХ века воссоединившиеся с семьей европейских народов государства Восточной Европы фактически должны были так или иначе примкнуть к этой основной модели. В том числе и в межнациональных отношениях.
Но во многих странах Восточной Европы помимо государствообразующих народов реально существуют и достаточно сильные этнические общины. И что в такой ситуации делать с основной концепцией национального государства и интеграцией на индивидуальной основе? Тут есть определенное противоречие, и в последнее время в Европе формируется собственная концепция т. н. мультикультурализма, то есть признание не только индивидуальных прав людей, но и признание коллективных прав людей, признание этнических, религиозных, культурных общин в качестве равноправных участников межнациональных отношений.
Неслучайно в западной науке в последнее время разворачивается интенсивная дискуссия между приверженцами традиционного либерального подхода к формированию национального государства (и соответственно к формированию гражданского общества) и теми, кто считает, что западная концепция национального государства нуждается в дополнении, что нужно признавать не только индивидуальные права людей, но и коллективные права, и прежде всего права этнических общин.
- Судя по всему, и в Латвии вопрос о правах этнических общин должен становиться все актуальнее.
- Нельзя сказать, чтобы у нас велись активные дискуссии по этому поводу, но интерес к такой теме, как групповые особенности этносов, проживающих на территории Латвии, причем на всех уровнях – экономическом, социально-политическом, политических ориентаций, действительно стал больше.
- На ваш взгляд ученого, в Латвии существует двухобщинное государство?
- Понятие «многообщинность» следует правильно применять. Либо мы говорим о многообщинном обществе, либо о многообщинном государстве, либо о том и другом вместе. В Латвии существует много этнических групп, которые мы можем признать и на уровне общин – они достаточно сплочены, имеют социальную инфраструктуру. Особенно если речь идет о русских. У нас есть частное среднее и высшее образование на русском языке, русские средства массовой информации, элементы высокой профессиональной культуры – театр, научные исследования, искусство. И политические партии.
Другое дело – двухобщинность или многообщинность на уровне государственности. Тогда в законодательство вносятся положения, которые признают общины в качестве полноправного политического субъекта. Это совсем другой вопрос, и я думаю, что в Европе такое понимание является исключением. На мой взгляд, нам в Латвии нужно сосредоточиться на понятии многообщинности именно на уровне гражданского общества. Считаю, что именно такой подход является более продуктивным. Дело в том, что европейская модель гражданского общества включает в себя различные формы интеграции – как на уровне индивида, так и на уровне общины, группы. Другими словами, возможны и коллективная, и индивидуальная включенность представителей этнических меньшинств в гражданское общество. Как я уже говорил, дискуссионен вопрос о признании коллективных прав этнических групп в дополнении ко всеобщим правам человека на государственном уровне. А вот на уровне гражданского общества коллективные идентичности этнических групп могут находить признание. Так, у нас в Латвии различные элементы общественной и частной жизни, функционирующие на русском языке, вовсе не являются «корпоративной собственностью» этнических русских. В создании и использовании ресурсов такой инфраструктуры принимают участие представители и других этнических групп.
Настоящее и будущее
- Вы провели исследование, изучая качество жизни различных латвийских этнических групп. К каким выводам вы пришли?
- Я исходил из того, что в Латвии за 15 лет после восстановления независимости и благодаря успешным шагам рыночной экономики сформировались новые стандарты, или новые параметры, качества жизни. И я поставил вопрос так – являются ли эти параметры качества жизни одинаковыми для разных этнических групп?
Известно, что стандарты качества жизни являются объединяющим фактором, люди ориентируются на них в своем индивидуальном поведении, это вполне нормально. Но в социологии давно замечено, что принятые в обществе стандарты могут не только объединять, но и раскалывать общество. И люди начинают строить собственную индивидуальную стратегию по отношению к этим стандартам, адаптироваться к ним.
Мое исследование свидетельствует, что русские, к сожалению, отстают от латышей по многим параметрам – по использованию ресурсов коммуникаций в обществе, по использованию публичного пространства, по политическому участию. И это весьма заметное отставание.
Очень интересные параметры существуют у русских по отношению к бизнесу. Согласно общей статистике, русские отстают по общему доходу на душу населения. Но среди русских бытует такой подход – благосостояние необходимо достигать любой ценой! В том числе и ценой собственного здоровья. Опрос свидетельствует, что русские респонденты в случае болезни реже обращаются к врачам, чем латыши.
Русские не ориентируются на лучшие стандарты образования, на лучшие профессии, которые в принципе существуют в Латвии. И то, что русские в какой-то степени больше, чем латыши, реализуют политику адаптации, оборачивается не только плюсами, но и минусами. Латыши более критично относятся к тем социально-экономическим условиям, которые сложились в Латвии. Русские принимают ситуацию такой, какая она есть. Но для того, чтобы выжить в заданных условиях, им приходится жертвовать очень многим – и параметрами личной жизни, и социальным самочувствием.
И я пришел к выводу, что та стратегия экономического поведения, которая среди русских проявляется больше, чем среди латышей, вряд ли приведет к успеху – к развитости русской общины, к ее многообразию и престижу, к ориентации на высокие стандарты качества жизни.
- Если уж русские так готовы адаптироваться и жертвовать, не кажется ли вам, что со временем русский язык и русское образование станут теми вещами, которыми русские пожертвуют ради выживания в заданных условиях?
- Безусловно, среди русских есть люди, которые будут жертвовать русским языком. Но именно русский язык является для русских самым главным признаком идентичности. Об этом свидетельствуют многие мои исследования. Можно сказать, что русская этническая идентичность – это лингвистическая идентичность. Так что это очень серьезный вопрос.
И поэтому все проблемы, связанные с выбором стратегии, для русских всегда будут очень тесно связаны с пересмотром своей этнической идентичности. И для меня, как для исследователя, интересно, сохранится ли в дальнейшем русская этническая идентичность в Латвии как лингвистическая, либо будут проходить какие-то изменения.
- Получается, что русский – это наше все? Фактически наша вера?
- Если в этнической идентичности есть фактор, являющийся доминирующим, то он, конечно же, приобретает и какие-то религиозные черты. Это проявляется не только в обыденном поведении, но и в обращении к ценностям высокой культуры – музыке, поэзии, художественной литературе… В этом всегда есть и элемент религиозности.
- Как вы видите дальнейшую судьбу русской общины?
- В рамках публичных дискуссий об интеграции и ассимиляции часто касаются лишь одного аспекта этой проблемы – языкового. Да, русский язык – это самый важный элемент этнической идентичности латвийских русских. Именно русский язык создает ту «этническую границу», по выражению известного современного этнолога Фредерика Барта, которая в наибольшей степени отличает нас от латышей. Языковая ассимиляция означает утрату такой языковой границы. Но иные «этнические границы» могут остаться и даже становиться все более рельефными. Не только язык создает границы между этническими группами. Различия между этническими группами в уровне и качестве полученного образования, занимаемых позиций в экономической жизни, доходах, в политическом влиянии на государство и общество – не менее значимы для проведения межэтнических границ. По многим статьям в газетах видно, что значительная часть представителей русских общественных организаций и журналисты воспринимают дилемму интеграции-ассимиляции так: либо русский язык сохранится на всех уровнях социального общения, либо произойдет ассимиляция. Но если мы говорим об ассимиляции и интеграции, то нужно понимать, что эти процессы носят не только лингвистический, но и социально-экономический и политический характер. Вполне можно сохранить языковую границу, то есть не допустить ассимиляции, но при этом быть исключенным из полноценной социальной жизни. Маргинализация на экономическом уровне представляет очень серьезную опасность для будущего русской общины. И поэтому, на мой взгляд, узкая трактовка ассимиляции не является верной.
Для русских сейчас главной угрозой является выбор тех жизненных стратегий, которые слабо или даже никак не связаны со стандартами в современном и постсовременном обществе. Русским важно выработать в себе те качества, которые увеличат, скажем, их конкурентоспособность в латвийском обществе, причем во всех его сферах. Вот это самое главное. Никто не спорит с тем, что на уровне общественной жизни у русских останется русский язык, но в социально-экономическом плане русская община может быть маргинализирована, если стандарты современного общества окажутся ей недоступными.
- Одним из признаков полноценной этнической общины являются и политические партии. Какие партии в ближайшем будущем будут представлять интересы русской общины – русские или «хороших латышей»?
- Я специально не изучаю политическую жизнь, социально-экономические аспекты существования русских как этнической группы Латвии кажутся мне более важными. Сейчас в социальной и экономической сферах есть вопросы более острые, чем вопросы создания каких-то моноэтнических партий. Хотя в условиях длительного межэтнического размежевания партийное разделение принимает этно-символический характер. Не думаю, что латвийский политический истеблишмент согласится на представительство русской этнической партии в правительстве. Так что вряд ли даже в отдаленном будущем в Латвии будет существовать достаточно сильная русская партия, которая открыто сможет заявить о своих этнических ценностях. Партия, которая будет играть существенную роль в политической жизни страны.
Визитная карточка
Доктор социологии. Директор Института социальных исследований факультета социальных наук Даугавпилсского университета. Научные интересы: этническая социология.
Крупнейшие исследования, в которых Владислав Волков участвовал в течение последних пяти лет:
«Формирование гражданской идентичности и ментальности жителей Латвии в условиях мультикультурной среды» (2006 год),
«Качество жизни в Латвии» (2005 год),
«Требования национальных меньшинств Латвии для гарантии сохранения этнической идентичности» (2004 год),
«Изменяющиеся идентичности: мобилизация этнических групп и влияние изменений этнической структуры общества на интеграцию общества» (2004 год),
«Эволюция политической ориентации и культурной жизни этнических меньшинств Латвии на начальном этапе интеграции общества» (2002 год).