Улманис: Я еще могу принести пользу

Тогда я задумался и задал себе вопрос: а может, все–таки я еще могу принести пользу стране?" — с этого откровения началась наша беседа с экс–президентом Латвии.

Впрочем, нет, в дипломатии приставку “экс” не употребляют. Президенты это звание сохраняют пожизненно. Гунтиса Улманиса по–прежнему называют “господин президент”, тем более что он был первым президентом Латвии после восстановления независимости. Сегодня первый президент после долгих лет “пенсии” вновь вернулся к активной общественной жизни — возглавил исполнительную дирекцию по проведению в Латвии в 2006 году чемпионата мира по хоккею.

— Г–н Улманис, как вы решились после долгих лет “молчания” вернуться к активной общественной жизни? Да еще и возглавить хоккейный оргкомитет.

— Во–первых, мне самому очень хотелось видеть этот чемпионат в Латвии. Во–вторых, я почувствовал, что такой хоккейный фанатик, как Липман, который столько сделал для развития хоккея в стране, по существу, очень одинок. Его все пинают, критикуют, хотя всем очевидно, что без него, без его поразительной энергии и упорства Латвия никогда бы не получила права провести этот чемпионат. У нас даже нет ни одного ледового дворца, отвечающего требованиям международной федерации!

Согласиться возглавить оргкомитет и начать работу почти с нуля — это был своего рода вызов. Я подумал: ну неужели я не могу попытаться попробовать принести пользу стране в другой сфере? Неужели я должен теперь просто находиться на почетной “пенсии” и лишь вспоминать о том, что было? Ведь у меня есть знания и опыт. Как вы знаете, я заново создал институт президентства. Так почему же мне не попытаться создать и работающий оргкомитет?

Сначала приходилось очень несладко. Об этом ваши читатели прекрасно знают — одно время газеты чуть ли не каждый день описывали всю эту драму, связанную со строительством ледового дворца. Но теперь все отрицательные эмоции позади. Сегодня мы уже работаем на конкретный результат — мы планируем, что в Ригу на чемпионат приедет минимум 300 тысяч гостей! Это будет огромный вклад не только в популяризацию Латвии как страны, но и в экономику страны. Это будет вклад и в инфраструктуру — уже ясно, что ближе к чемпионату количество новых гостиниц будет увеличиваться в геометрической прогрессии…

Конечно, в этой новой для меня работе помогли и моя биография, мой опыт переговоров в бытность президентом. Важно уметь убедить предпринимателей в том, что инвестировать в хоккейный чемпионат выгодно и престижно. При этом тот факт, что я был президентом, причем два срока, играет огромную роль. Это определенный “знак качества”.

— Что ж, в общественную жизнь вы уже вернулись. Осталось пойти дальше и вернуться в политику. Нет желания поучаствовать в создании новой партии?

— Вы знаете, в свое время я ушел из Крестьянского союза, и время показало, что я поступил правильно. Я не думаю, что это было бы правильно, если бы я каждые 2–3 дня бегал по партийным собраниям. А так, будучи беспартийным, я могу и больше времени посвятить общественной работе, и более объективно оценить ситуацию в стране.

Нет, пока я не думал о своем участии в создании какой–то партии. Другое дело, что я готов поделиться советом, опытом с молодыми перспективными политиками.

— Вы имеете в виду Мариса Гулбиса?

— Вы знаете, он мне импонирует. Да, ему еще не хватает опыта, но он честолюбив, у него есть идеалы, и не его вина, что все так сложилось в партии “Новое время”… Когда эта партия только зарождалась, я имел длительные беседы с Эйнаром Репше. Мне казалось, что он сможет создать партию, которая нужна сегодняшней Латвии. Вы, наверное, помните, какие эта партия ставила перед собой высокие цели. Я надеялся, что Эйнару Репше удастся создать команду, которая будет эффективно работать на благо страны и которая позволит стабилизировать политическую систему в Латвии. К сожалению, Репше и его ближайшее окружение не смогли создать эффективно работающую партию. Не было диалога с каждым членом партии, и в итоге партия, как мы сегодня наблюдаем, расчленяется сама по себе. Для этого не нужно никакого давления извне… Вообще меня очень тревожит, что нам пока так и не удалось создать левые и правые партии в западном их понимании. Я лично затрудняюсь назвать классически левую или классически правую партию. Возможно, это и моя вина тоже, что, будучи президентом, я не стимулировал этот процесс формирования крепких партий на основе идеологии. Я считаю, что у нас сегодня нет нормальных правых партий. Судите сами: если одна правая партия — “Новое время” не может найти точек соприкосновения с другой правой партией — Народной, то, значит, это уже не правые партии. Честно говоря, я был шокирован, когда узнал, что лидеры этих двух партий, встретившись, говорили не о партийных установках, не о программных принципах, а о том… кто будет премьером! Милые мои, кандидатуру премьера у нас назначает президент, а не лидеры партий. Почитайте внимательно конституцию!

— А вас не тревожит, что у нас партии делятся по национальному признаку?

— Мне все–таки кажется, что в последнее время ситуация изменилась и избиратели все меньше смотрят на национальность того или иного кандидата в депутаты. Сегодня в Латвии в национальном плане обстановка стабильная, да и языковые проблемы исчезли бы с повестки дня, если бы не вся эта эпопея с реформой школ нацменьшинств…

Признаться, я даже в самом страшном сне не мог себе представить, что в XXI веке вдруг на улицы с протестами выйдут школьники! Вы прекрасно помните, что в начале 90–х у нас было куда больше проблем — взять хотя бы споры вокруг Закона о гражданстве, но ничего подобного не происходило! Нам тогда удалось путем диалога, дискуссий в обществе разрядить обстановку, и мы обошлись без единого конфликта. Сегодня же из–за куда более безобидного вопроса мы чуть не оказались в кризисе! И это при том, что сама реформа в общем–то не несла никакой угрозы нацменьшинствам. Напротив, реформа имела позитивную цель. Но методы ее реализации были избраны совершенно негодные!

Помнится, во время моего президентства были и консультативные советы, и круглые столы. Тогда, может быть, участникам этих советов казалось, что их все равно никто не слышит, что они просто статисты… Но затем они поняли, что важно не только доказать свою правоту и добиться нужного тебе решения. Важно еще и “быть в процессе”, участвовать в диалоге. Чувство сопричастности — что ты тоже был приглашен к президенту и высказал свое мнение — это важный элемент гражданского общества. К сожалению, нынешнее поколение политиков этими элементарными инструментами демократического общества пренебрегло, и результат мы все видим.

Для меня очевидно, что в конфликте вокруг реформы виноваты две стороны. И те, кто ее так небрежно (мягко говоря) проводил, и те, кто выводил детей на улицы. Считаю, что обострение в связи с реформой отбросило процесс интеграции общества назад. На несколько лет назад!

Я, кстати, довольно много общался со школьниками, в том числе с русскоязычными. И ребята говорили мне, что они хотят учиться в том числе и на латышском. Просто они, как и все молодые люди, очень чувствительны, они более эмоциональны, чем взрослые. И отдельные сигналы восприняли как попытку властей лишить их возможности учиться на родном языке или, по крайней мере, затруднить этот процесс обучения на родном языке. Хотя это совершенно не так. Но одна ошибка, одно неверное высказывание — и вспыхнул огонь… Постепенно, конечно, эмоции улягутся, и реформа пойдет своим чередом.

— Возвращаясь к политике, хочу вас все–таки спросить: вы действительно считаете, что Марис Гулбис может стать харизматическим лидером?

— По крайней мере, стартовые условия для этого есть. Ему чуть больше 30, но он уже имеет большой опыт управления — был и руководителем Регистра предприятий, и министром внутренних дел. Сейчас важно, чтобы он спокойно продумал план партстроительства, нашел единомышленников, показал избирателям уменее работать, наличие идей. Я уже намекнул ему, что теперь у него есть и психологические предпосылки для того, чтобы стать серьезным политиком, — у него появилась нормальная семья. Теперь нужно вести себя, как приличный семьянин. План по разводам он уже выполнил. Общество должно увидеть, что их избранник — это человек с крепким тылом (семьей). Я вам больше скажу: без семьи практически невозможно стать государственным деятелем большого масштаба. Я собираюсь помогать Марису Гулбису сформировать и занять свою политическую нишу. Это и будет моим вкладом в политическую систему.

Еще хочу отметить, что нынче в Латвии наблюдается дефицит политических лидеров. Раньше были Шкеле, Биркавс, Годманис… И этот список можно продолжать и продолжать. А теперь кого вы можете назвать? Нет ярких лидеров. Может быть, Гулбис сможет хотя бы частично заполнить эту нишу.

— Еще одна актуальная нынче тема — эпопея с “мешками КГБ”. Вновь возобновились дискуссии в парламенте о том, что делать с “мешками” и не стоит ли опубликовать их содержимое. Ваша позиция по этому вопросу?

— Всем известно, что оставленная у нас картотека далеко не полная. Материалы на истинных служителей КГБ находятся за пределами Латвии, и вряд ли нам удастся их когда–нибудь получить. Тогда давайте зададим себе вопрос: а кому выгодно, чтобы мы открыли “мешки” и обнародовали некие списки? Это нужно нашим друзьям? Нет. Это поможет нам кого–то изобличить? Нет. Мы сможем повернуть историю вспять? Разумеется, нет. Так для чего это нужно? Чтобы мстить непонятно кому? Чтобы мы погрязли во взаимных обидах, подозрениях? Я всегда выступал за то, чтобы эти “мешки” со всем содержимым сжечь и закончить бессмысленную, но опасную игру с прошлым.

— Если мы уже заговорили о прошлом, то хочу узнать ваше мнение: стоит ли теперь Латвии и России предъявлять друг другу материальные претензии? Ведь вы в 1994 году были свидетелем вывода войск и процесса передачи имущества Латвии…

— Я был не свидетелем, а участником этих исторических событий. И я убежден, что предъявлять друг другу финансовые счета — дело совершенно бесперспективное. Правда, мы никому из политиков не может запретить заниматься расчетами. Может, у них хобби такое — подсчитывать миллиарды, которые так и останутся на бумаге.

— На ваш взгляд, мы когда–нибудь дождемся улучшения латвийско–российских отношений?

— Я в этом не сомневаюсь! Две соседние страны рано или поздно смогут наладить отношения. Пока, правда, у нас не очень получается. Считаю, что отношения нынче стали намного хуже, чем в бытность мою президентом. Я вижу, что у российской стороны просто нет интереса к развитию отношений с Балтией. Во–первых, потому, что мы маленький регион, а во–вторых — у России масса своих внутренних проблем и геополитических тоже. Это и международный терроризм, и локальный терроризм, и вопросы вступления в ВТО… Разве им до нас сегодня? Да и наш МИД, мне кажется, стал более пассивным. Возможно, это объясняется частой сменой министров… Люди просто не успевают набраться опыта на своем посту. Вспомним, как работал МИД, когда его возглавлял такой зубр, как Биркавс! Конечно, он действовал очень выверенно, от него нельзя было услышать лишнего слова. Это был высший пилотаж.

— Г–н Улманис, ваши планы на будущее?

— Сейчас я с головой ушел в организацию проведения хоккейного чемпионата. Также продолжу работу по созданию политической ниши и стабилизации партийной системы. Очень много времени нынче стараюсь уделять и семье — особенно внукам. Веду сельский образ жизни, поближе к природе. По–прежнему занимаюсь теннисом, немного охочусь… Ну а когда состарюсь и уже больше не смогу в теннис играть, сяду наконец за мемуары. Мне есть о чем сказать и чем поделиться.