«Политика – своеобразный вид торговли, в том числе и с позиции силы»:

Г-н Луянс, вы – единственный человек в Латвии, вторично ставший министром экономики, почти два года руководите министерством, что также – рекорд. Именно в эру Луянса Латвия активно паковала свой багаж для прибытия в Евросоюз. И с чем пришла туда Латвия?

Для истории два года – ничто. И с точки зрения макроэкономики нельзя сказать, что за это время произошли революционные изменения. Но при этом прирост ВВП за два года составил 15%, согласитесь – немало. Преуспели же мы в том, что к моменту вступления в ЕС подготовили хорошие стартовые позиции: достаточно либеральное для предпринимательской деятельности законодательство, широкие возможности для свободного передвижения капитала, низкое по европейским меркам налогообложение. Да и по отправлению бюрократических и административных процедур в сравнении со “старой” Европой мы выглядим довольно привлекательно. Например, весьма тщательно проработана процедура банкротства, мало кто в мире сравнится с Латвией в оперативности регистрации предприятий, операции с недвижимостью отработаны настолько, что в государственную Земельную книгу ваше приобретение будет занесено уже в течение двух-трех дней, в Германии же вам для этого потребуется три-четыре месяца. Конечно, перечисленным мною далеко не исчерпывается наш, если пользоваться предложенной вами терминологией, багаж.

Стартовые предпосылки подготовлены. А как они используются?

Это уже зависит от желания каждого. Конечно, если вы готовите вечеринку, то приглашаете на нее участников, и они потом уже скажут: да, вечеринка действительно получилась отличной. Но чтобы наша “вечеринка” оказалась таковой, государству предстоит сделать еще ой как много – конкуренция высока, особенно среди новых участников Евросоюза: все в один голос говорят, что у них лучше, чем у других.

Когда по вашему приглашению на вечеринку приходят новые лица, это очень хорошо. Хорошо ли, что с нее уходят старые участники? Ведь именно во время вашего руководства министерством экономики произошла окончательная переориентация Латвии на внешних рынках: мы оставили рынок к востоку от своих границ. Это для экономики Латвии – плюс или минус?

Для тех, кто бизнес свернул без тщательного анализа рынка – плохо, для тех, кто переориентировался в соответствии с анализом конъюнктуры – нормально. Я же утверждал и утверждаю и с точки зрения стратегии экономического развития страны, и с точки зрения политической, что потенциал восточного рынка – это до сих пор не использованная возможность и для латвийского предпринимателя, и для Латвии в целом. Да, как министр, я не смог преодолеть то, что можно было бы назвать исторической инерцией, хотя понимаю, что коррекция политического курса – дело не одного дня, и я в рамках своей компетенции пытаюсь всеми силами улучшить экономические отношения с нашими восточными соседями, особенно с Россией. Надеюсь, что эти усилия увенчаются успехами в течение полугода-года.

От чего будем отталкиваться, чтобы эти успехи определить?

Пока экспорт в Россию составляет примерно 7% от всего объема вывозимых товаров и услуг. Думаю, что эта цифра увеличится за счет интенсификации торговли. И если даже доля России в латвийском экспорте останется на нынешнем уровне, то за счет развития латвийской экономики в абсолютных цифрах прирост может увеличиться на порядок. Я прогнозирую, что и обратное движение из России в Латвию, как региона ЕС, будет постоянно увеличиваться.

Несмотря на жесткие политические заявления России в адрес Латвии?

Если абстрагироваться от геоэкономических отношений, то на геополитической арене, как мне кажется, Россия все же играла с нами, а на этой площадке, маленькая страна, как правило, проигрывает большой. Но и это не мешает мне пребывать в убеждении, что экономика и бизнес национальности не имеют, природа капитала при рыночной экономике такова, что он движется туда, где ему лучше, где у него больше возможностей для воспроизводства. Свято место не остается пустым, даже если кому-то не нравится его политическая составляющая.

С латвийским экспортом в Россию понятно, а как с импортом из нее?

В общей структуре латвийского импорта сектор, занятый Россией, приближается к 10%. Согласен, не так уж и много, но обращаю внимание на одну особенность: мы импортируем в больших объемах сырье, а это – очень важно. И я хотел бы обратить внимание на переориентацию, о которой вы сказали. Я не вижу в ней большой трагедии, так как она позволила Латвии перестать быть зависимой от одного сегмента мирового рынка, и не важно, в какой части света этот сегмент находится, важно было диверсифицировать внешнеторговый баланс, а что послужило этому ускорением – известно. И если теперь в нашем экспорте наиболее активными партнерами являются Германия, Англия и Швеция, то для развития экономики Латвии это не опасно по той простой причине, что объем торговли с этими странами отличаются от других отнюдь не в разы. И, если можно так выразиться, внешняя торговля Латвии стала эластичной.

Об “ускорении” – это вы про российский дефолт?

Если бы не было в России кризиса 1998 г., то вполне вероятно, что цифры, характеризующие внешнеторговый баланс Латвии, разительно отличались бы от нынешних. В то время я активно занимался бизнесом, и в предпринимательских кругах был популярным жесткий, но характерный для того времени анекдот: “какой самый лучший выход из кризиса 1998 г.? Шереметьево-2!” И многие, опасаясь за сохранность своих капиталов, этим воспользовались.

Понятно, что, обжегшись на молоке, люди дуют на воду. Однако ж, бывая в России, я вижу там литовские и эстонские товары, но не латвийские. Что, соседи с севера и юга более рисковые ребята?

Возможно. Возможно, более активны, возможно, менее напряжены политически. Но при этом я уже полтора года пытаюсь через посольство России в Латвии встретиться с моим российским коллегой г-ном Грефом, но тщетно.

Отчего же Герман Греф не идет на встречу, что вам говорят в российском посольстве?

Не исключаю, что с российским министерством экономики все в порядке, оно заинтересовано в развитии взаимных контактов, и я до сих пор пребываю в больших надеждах, что переговоры состоятся, думаю, что партию первой скрипки здесь играет не министерство экономики и торговли России, а ее МИД.

И на чем базируется такое предположение?

Хотя бы на том, что прошлой осенью, спустя пару недель после того, как президент Латвии в интервью одной из российских газет сказала, что министерство экономики России не идет на контакт с латвийскими коллегами, в Риге под председательствованием Дании проходил форум стран Балтийского моря. На нем ко мне подошел российский посол г-н Студенников и сказал: ну что вы, г-н министр, как никто не встречается? Так встретимся, и все будет хорошо!

Перед визитом в наше министерство посла, мы подготовили перечень тем, которые хотели предложить российской стороне. Они касались, в основном, тарифной политики, перспектив работы совместных предприятий, гармонизации законодательства обеих стран, регулирующего предпринимательскую деятельность, словом, результат этой работы мог бы послужить сигналом для бизнеса, что лед тронулся; политика – политикой, а экономика – экономикой, без условий и ультиматумов.

И чем дело закончилось?

Достаточно долго г-н посол рассказывал, сколь хороши наши экономические отношения, одних совместных с Россией предприятий у нас в Латвии более тысячи, в самом деле, статистикой г-н Студенников владел блестяще. Но закончилось это тем, что он сказал: извините, г-н министр, но ваша встреча с российским министром экономики все-таки невозможна. Пока невозможна.

И о чем тогда подумал министр Луянс?

Подумал о том, что прекрасно известно российскому послу: я принадлежу к христианской партии центра, моя партия ни на кого и никогда не нападала и никого не ущемляла, у нас отличные отношения с православной церковью Латвии, мы – те, кто создал министерство интеграции, хоть этот термин мне очень не нравится. Министерство экономики, за работу которого мы отвечаем, та правительственная структура, которая может вместе с российскими коллегами стать прообразом модели взаимовыгодных отношений между нашими странами.

И что, руки опустились?

Не сказал бы. Две недели назад в Таллине была встреча министров экономики и торговли стран Балтийского моря, на ней присутствовал первый заместитель министра Грефа г-н Каульбарс Алексей Александрович. Я ему сказал о своей готовности начать совместную работу, подготовить проблематику к обсуждению. Кстати, об опустившихся руках: мы в Евросоюзе выбили самые большие квоты для экспорта металла, производимого “Северсталью”, одной из крупнейших российских фирм на этом рынке, ее президент потирает руки от удовольствия. В ответ я услышал, что, мол, диалог необходим, перечень вопросов для обсуждения они от нас ждут. На этой неделе отошлю.

Надеюсь, что после нашего вступления в Евросоюз, настала пора на смену геополитическим играм придти осознанию, что именно экономика связывает рынок ЕС с рынком России, и Латвия в этом процессе способна сыграть весьма позитивную роль.

Это в теории, а сделало ли министерство экономики Латвии практические шаги?

В этом году мы открыли в Москве представительство государственного агентства инвестиций и развития, одно из пяти в мире, в сентябре откроем туристическое представительство. Как христианин и представитель центристской партии, я убежден, что сотрудничество необходимо во всем, и между людьми, и между странами, думаю, что наши экономические отношения с Россией будут не хуже, чем с Украиной, Белоруссией, Казахстаном и Узбекистаном. А спекулировать на политических разногласиях – это не моя работа.

А в чем она?

Кроме всего прочего, показать предпринимателям с востока от Латвии, насколь выгодно им создавать у нас производства завершающей стадии, с использованием высококвалифицированных специалистов, владеющих и русским языком, и английским, выводить свой товар на рынок Евросоюза: зайдете в Латвию – зайдете в ЕС.

Есть в межгосударственной практике и неформальное общение, скажем, встречи в Давосе. И если бы вы в Давосе, встретили Грефа, о чем бы стали говорить?

Прежде всего, сказал бы, что Латвия хотела бы видеть Россию во Всемирной торговой организации с соблюдением в ней нашими странами взаимных экономических интересов друг друга, что упорядочило бы правила игры уже на торговых площадках, Далее, конечно же, затронул бы спектр важнейших для обеих стран экономических вопросов, начиная с энергетики и тарифов, и кончая налогообложением и ростом количества предприятий, открываемых в России предпринимателями из Латвии, взаимной защитой инвестиций.

Не могу припомнить примеры, чтобы в международных организациях Латвия боролась за интересы России, а Россия – Латвии. Не подскажете ли?

И я не припомню. Но это не означает, что таковое невозможно в принципе.

При вступлении Латвии в ЕС, Россия была обеспокоена экономическими потерями при пересечении через ее границы евросоюзных товаров и услуг. Можно ли эту обеспокоенность если не развеять, то хотя бы уменьшить?

Думаю, что больших потерь Россия не понесет. Товары теперь пересекают не множество границ, а одну, соответственно уменьшается и количество формальностей, что идет явно во благо. Когда же мы окончательно присоединимся к Шенгенскому договору, то шенгенская виза даст дополнительные бонусы для передвижения по странам Евросоюза.

А где-то в десятилетней перспективе я вижу значительные возможности для развития российского бизнеса, которые откроются с введением в строй скоростного железнодорожного маршрута с директорией, скажем, Санкт-Петербург-Таллинн-Рига-Вильнюс-Варшава-Париж. В целом же я готов повторить: экономика Латвии очень свободна, либеральна, ее финансовый сектор международными экспертами признан одним из лучших в мире, с каждым годом мы будем для российского бизнеса все более и более привлекательными.

От кого зависит, когда, наконец, заработает латвийско-российская межправительственная комиссия?

Думаю, от Кремля. И только.

В чем, по-вашему, пробуксовка в работе этой комиссии?

Как экономист, могу сказать, что политика – также своеобразный вид торговли, торговли аргументами, в том числе и с позиции силы. Это силовое начало и является, на мой взгляд, причиной постоянного откладывания нашими российскими партнерами начала реальной работы комиссии. С нашей стороны один и тот же латвийский сопредседатель комиссии – вице-премьер Айнарс Шлесерс – действует уже в составах двух правительств. Этот энергичный представитель Первой партии неоднократно пытался дать старт деятельности межправительственной комиссии к обоюдной пользе двух стран, однако, он все откладывается, откладывается, откладывается. Нам постоянно приходится на все наши предложения слышать ответ типа: дело, конечно, хорошее, но не сегодняшнего дня.

Мне приходилось слышать и от официальных российских лиц, и в российском посольстве в Латвии, что именно НАМ нужен рост, например, туристов из России в Латвию. Но я в эту позицию добавил бы лишь одно слово – ТОЖЕ нужно. Конечно, мы заинтересованы, чтобы российские туристы оставляли в Латвии больше денег, но есть и другая сторона – мы ведь ТОЖЕ не плохи для вас. И предприниматель из России ТОЖЕ хочет, чтобы на его родине было другое отношение к ведению бизнеса с нами. И если наши экономические отношения, скажем, с Украиной, развиваются без упреков, намеков и текстов с двойным дном, то почему бы так же не вести дела с Россией.