Пасынки единой Европы

“Политэлита Латвии думала, что тема негражданства закрыта, но она снова появилась в ЕС”, — сказал недавно комиссар по правам человека Совета Европы Альваро Хиль–Роблес. Какую перспективу нашим негражданам несет “прозрение” Европы — об этом мы беседуем с профессором международного права, независимым экспертом по Европейской хартии по правам человека в рамках Европейского союза Инетой Зиемеле.

Стоит подчеркнуть, что в конце 90–х Инета Зиемеле два года работала в Совете Европы советником по программам прав человека, а сейчас, являясь независимым экспертом, она готовит ежегодные доклады о внутрилатвийской ситуации и преподает в Швеции. Так что ее понимание вопроса имеет достаточно весомое значение для решения проблемы.

— Г–жа Зиемеле, латвийские неграждане — это кто для официальной Европы?

— Пока еще Европейский союз не вполне в этом разобрался, статус неграждан в международном праве не определен, и их приравнивают к гражданам третьих стран. Хотя я неоднократно объясняла, что это неверный подход, ведь наши неграждане не пользуются ничьей защитой, кроме латвийской. Это категория между гражданами и людьми без гражданства. И ЕС в общем–то ничто не мешало распространить на нее правoвой режим граждан EC. Но и Латвия должна была намного активнее информировать европейские государства о негражданах. То есть, говоря прямо, Латвия решила вопрос неграждан не поднимать в разговорах о вступлении в ЕС.

Простой пример: граждане EC, в том числе граждане Латвии, имеют право пользоваться дипломатической помощью любого государства ЕС в стране, где нет латвийского представительства. А неграждане не могут, хотя Латвия сама предоставляет дипломатический статус своим негражданам. Это один пример, по которому могли бы вестись переговoры и насчет латвийских неграждан.

— Как, на ваш взгляд, обычные европейцы понимают (если вообще слышали об этом) причины появления института неграждан?

— Я часто сталкиваюсь с тем, что люди не ориентируются в истории. Они говорят об огромном количестве неграждан, многие из которых прожили десятки лет в Латвии или родились здесь, но не имеют гражданских прав. Но мало кто знает исторические причины такого статуса — это ведь последствия оккупации.

— Так ведь факт оккупации Европа не признала.

— Я с вами не согласна.

— Раз Латвия сейчас очень активно пытается ставить этот вопрос на европейской арене, значит, факт не признан, и не все так ясно с точки зрения международного права.

— Это потому, что многие не знают, что здесь по–настоящему случилось. Но это не значит, что с точки зрения международного права оккупации не было. А позиция ЕС — только один элемент, который формирует определение факта оккупации в международном праве.

— С такой точки зрения для поверженных оккупантов, конечно, и статус негражданина — роскошь.

— Не все так просто. Давайте разберемся, кто оккупант. И здесь мы возвращаемся к договору между Латвией и Россией о выводе войск Советской армии — оккупационной, как ее квалифицировали ОБСЕ и ООН. С оккупантами все ясно — они в большинстве уехали. Что же делать с мирными людьми, которые въехали в те времена на латвийскую землю не в рамках Советской армии и не представляя, что едут на оккупированную территорию? Их я к оккупантам не отношу. И международное право не позволяет этого делать, как и проводить массовые депортации.

Эти люди оказались в тяжелой ситуации, но они въехали незаконно. Российская Федерация — продолжатель персоналитета Советского Союза — подошла к этой проблеме достаточно ответственно, предоставив свое гражданство всем желающим гражданам Советского Союза. Латвия со своей стороны тоже постаралась максимально облегчить положение оставшимся и создала позитивный прецедент, введя статус негражданина, тем самым взяв на себя ответственность за них.

— Но Латвия нарушила двустороннее соглашение с Россией от 91–го года, по которому обе стороны гарантировали право на свое подданство гражданам СССР, живущим на их территориях. Это первое. Второе — на референдуме 90–го года голоса “незаконно въехавших” почему–то Латвией учитывались как законные. Это как с точки зрения права?

— Договор не вступил в силу, потому что Россия его не ратифицировала. Что касается моей личной позиции по негражданам, то она следующая: даже если с учетом факта оккупации не было возможности предоставить гражданство всем, нужно было постараться максимально сблизить в правах граждан и неграждан. Достаточно было оставить за гражданами специфические права — выбирать парламент и работать в определенных госструктурах вроде служб безопасности. Остальные запреты мне непонятны — почему, например, неграждане не могут учреждать политическую партию, выбирать местные органы и быть избранными в них? Тогда вместо столь явного разделения и эмоциональных барьеров мы бы вместе строили сильное гражданское общество, за которое, действительно, мы вместе голосовали в 90–м.

— Не выходит “вместе”. Но теперь отсутствие прав неграждан внутри Латвии пересекается с их бесправностью в ЕС и, по идее, должно беспокоить евроэмиссаров. А на деле?

— Пока еще Евросоюз прикоснулся к латвийско–эстонской проблематике неграждан только в рамках докладов — моего и эстонского коллеги. Ожидать быстрой реакции вряд ли стоит, потому что в каждой стране свои специфические проблемы, и все это нивелируется, дойдя до европейского уровня. Они отмечают то, что буквально бросается в глаза, — например, невозможность для неграждан участвовать в местных выборах. Иностранцы могут, а наши жители нет, — это нелогично.

— С учетом нынешних темпов натурализации, неграждане в Латвии — это надолго. Что, так и будут закрывать глаза на полмиллиона человек?

— Если люди продолжают оставаться в таком статусе в ситуации, когда есть выбор, значит, не так уж плохо и с ним. Но, конечно, такая ситуация никому не может нравиться. Тут я, как юрист, ставлю вопрос: мешает ли этой группе людей отсутствие гражданства, нарушается ли полноценность их прав — экономических, социальных…

— Конечно. Взять хотя бы приватизационные сертификаты — у неграждан высчитывали за статус, гражданам добавляли. Запреты на профессии…

— Вот это настоящие проблемы. Их достаточно много, и они будут разрешены, но наше государство обычно слишком долго тянет. А это не способствует позитивному климату в стране. В конце концов, Латвия ведь следует международным рекомендациям. Так, она открыла натурализационные “окна”, разрешила предоставление гражданства детям, родившимся здесь после 1991 года.

Минимальные стандарты выполнять все равно придется, рано или поздно негражданам разрешат выбирать муниципалитеты, сейм ратифицирует Рамочную конвенцию. Другое дело, что многие шаги мы могли бы предпринимать, не дожидаясь давления, и это помогло бы предотвратить некоторые эксцессы внутри страны. Формирование совместной коммуникации между гражданами и негражданами — это пример, где есть что показать миру и где Латвия могла бы громче высказываться на международном уровне. Откровенно говоря, ЕС все больше понимает, что проблема разных групп неграждан, живущих в нем, требует разрешения.

— Теперь у Латвии нет оснований бояться, что неграждане “вступят” ее назад в СССР. Не собираетесь ли вы, как независимый эксперт, отметить в своем докладе, что предоставление полноценных гражданских прав пошло бы на пользу латвийской ситуации?

— Видите ли, права человека не содержат конкретных обязательств для конкретных стран предоставить свое гражданство. Потому что гражданство — это политический институт, который характеризует суверенитет государства. И этот вопрос oчень осторожно выносится на международное урегулирование. Но, не касаясь Закона о гражданстве, всех нас интересует, насколько полно без какой–либо дискриминации мы можем реализовать себя в этой стране. Мы можем конкурировать на уровне Европы только вместе. Латвия — маленькая страна, и ей нужен каждый житель. Я надеюсь, чисто экономические стимулы помогут становлению нашего гражданского общества, и тогда многое переменится к лучшему.