История: Банда “япончиков” в Двинске 8

100 лет назад они держали в страхе всю Латгалию

В ночь на воскресенье 30 ноября 1924 года в Даугавпилсе был приведен в исполнение приговор над осужденными к смертной казни «япончиками». Это дело было настолько громким и важным, что даже президент Латвии Янис Чаксте поручил министру внутренних дел объявить всем жителям республики о том, что члены зверской банды поджигателей, грабителей, истязателей и убийц казнены, и что государственная власть применит самые беспощадные меры для охраны граждан от подобных и других преступных элементов.

Кто такие „япончики”?

Все знают одесского „короля всех бандитов” Мишку Япончика, но причем здесь Латвия и Двинск? Сопоставим цифры: знаменитого налетчика из Одессы убили в 1919 году. В наших окрестностях шайка отъявленных бандитов начала действовать в 20-х годах. Банда терроризировала всю Латгалию, совершая убийства и ограбления. Их первым делом считается ограбление сельского магазина в Андрупенской волости, которое они совершили 13 апреля 1921 года. Об их зверских злодеяниях поползли слухи, однако никто не знал, как звали главаря банды. Горожане, наслышанные про одесского Япончика, этого прозвали также. Его бандиты стали, соответственно, «япончиками». Эту эстафету подхватила пресса, закрепив это название за бандитами.

Как брали главаря и ликвидировали шайку

В декабре 1921 года полицией были получены сведения о том, что один из бандитов скрывается в усадьбе Шеевка. Там и обнаружили одного из видных участников банды – Антона Пастора. Арестованный сообщил, что их главарь Нестор Гаврилов («Япончик») и его брат Андрей на данный момент отсиживаются в Двинске у некоего Федьки (Федора Медунецкого). В квартире последнего полиция обнаружила молодого человека, который предъявил паспорт на имя Горчакова. Там же было обнаружено и подозрительное имущество. Во время обыска молодому человеку удалось скрыться.

Вскоре криминальной полиции удалось выяснить, что бежавший – это и есть Нестор Гаврилов, и он может прятаться в другой квартире, у местного извозчика. Нагрянув туда, полицейские обнаружили Андрея Гаврилова под кроватью, однако он не собирался сдаваться. Выстрелив в полицейских, он выскочил в окно, где попал в окружение других стражей порядка. Поняв, что ему не удастся уйти, преступник выстрелил в себя и вскоре скончался в двинской больнице. На след главаря удалось напасть полицейским из Малты, следы вели в поселок Вайнова, где в одном из домов и скрывался вооруженный бандит. В перестрелке ему удалось одного полицейского убить, еще одного тяжело ранить. Когда подоспело подкрепление, раздался еще один, последний выстрел самого главного «Япончика», которым он убил самого себя.

По показаниям оставшегося в живых Антона Пастора, удалось установить личности многих преступников и их сообщников, а также найти значительную часть ограбленного имущества. За короткое время с момента смерти главаря «япончиков» все члены банды и другие подозрительные лица по их делам были арестованы.

Суд и приговор

В Двинске не нашлось помещения, в котором могли разместиться все участники процесса. Судебные заседания происходили в Режице (Резекне), в актовом зале русской гимназии, с 4 по 26 июля 1924 года. На скамье подсудимых находилось 63 обвиняемых, был вызван 171 свидетель. Большинство подсудимых – молодежь в возрасте до 27 лет. Их защищали три адвоката. Участникам банды было инкриминировано 70 преступлений различной степени тяжести: от краж и вооруженных ограблений до физических увечий и убийств (в том числе и полицейских). 27 участников процесса были оправданы (кто-то неумышленно помогал бандитам, чью-то причастность к банде доказать не удалось). 30 человек приговорили к тюремному сроку и каторжным работам на разные сроки (см. фотоскан). К смертной казни приговорили Н. Павлова, В. Блохина, А. Филатова, К. Козлова, И. Мазура и М. Горчакова.

Попытка побега перед смертной казнью

Шестеро приговоренных к высшей мере бандитов из шайки «япончиков» содержались в двинской тюрьме, причем сидели все вместе в одной камере. 18 ноября около полуночи заключенные сделали попытку побега из тюрьмы. Они вырезали ножами нижнюю часть двери камеры настолько, чтобы через вырезанное отверстие можно было пролезть. Когда находившийся в коридоре дежурный надзиратель с винтовкой прошел мимо камеры и дошел до конца коридора, все шесть «япончиков» вылезли из отверстия и набросились на него.

Надзирателя удалось повалить, связать и заткнуть ему тряпками рот. Винтовка была отобрана. Зная, что скоро должен явиться старший надзиратель для периодической проверки, банда устроила засаду у запертой двери тюремного коридора. Как только старший надзиратель отомкнул ключами дверь и вошел в коридор, бандиты набросились на него. Он также был связан и обезоружен, однако до того, как ему заткнули кляпом рот, надзиратель успел громко крикнуть. И не безрезультатно: крик был услышан на четвертом этаже тюрьмы, охранник которого нажал кнопку звонка в караульное помещение. Поднялась тревога.

«Япончики», очутившись в тюремном дворе, подставили к тюремной стенке находившиеся во дворе дровни и пустые бочки и стали перелезать через стену. Двое из них совершили эту операцию благополучно, один после прыжка со стены сломал себе ногу. Трое остальных, услышав выстрелы часовых, поспешили вернуться обратно в камеру. Вся наружная полиция была вызвана для розыска двух убежавших «япончиков». Их искали в районе Гайка, в погулянский лес был командирован кавалерийский разъезд. В этом лесу и были задержаны бежавшие Горчаков и Мазур. Один из них устроился на ночлег на густой ели, а другой грелся рядом у костра. Сознавая бесполезность сопротивления, так как лес был окружен цепью полицейских и членов охранных отрядов, арестанты сдались и были обратно отведены в двинскую тюрьму. Таким образом, смертного приговора не удалось избежать никому.

А было еще такое дело: Бунт четырех

Громкие преступления совершаются преступниками не только на воле. Некоторые громкие дела, рассматриваемые судом, касаются злодеяний заключенных уже в самой тюрьме. В сегодняшним выпуске нашей постоянной рубрики мы расскажем о двух таких «громких делах».

10 мая 1900 года особое присутствие Санкт-Петербургской судебной палаты в городе Витебске рассматривало дело содержавшихся в Двинской тюрьме арестантов Василия Глазко, Аристарха Яковлева, Станислава Тумаревича и Григория Богданова. Эту четверку обвиняли в тюремных беспорядках и нападении на служащих надзирателей. А дело было так. Названные арестанты 23 июля 1898 года, находясь в одной камере на четвертом этаже Двинской тюрьмы, не выпускали из камеры сидевшего с ними пятого арестанта по фамилии Лови (забавная фамилии для арестанта), который был вызван начальником тюрьмы. Сам Лови полагал, что его хотят наказать за нарушение правил тюремной дисциплины, и был только рад своему невольному заточению. «Пленнику» было сказано, что его вызывают на свидание с дочерью, и арестант вышел из камеры. Однако вслед за ним выбежала и остальная четверка.

«В коридоре они встретили арестанта Карпова по прозвищу Гадюка, который начал уговаривать буянов прекратить шум и вернуться в камеру, – описывает дальнейшие события судебная хроника местной газеты. – Когда уговоры не помогли, Карпов кого-то ударил из шумевших; те, взбешенные, вбежали в свою камеру, сорвали ножки от спальных нар и хотели наброситься на Карпова, которого, однако, дежурный надзиратель успел втолкнуть в его камеру. Налетевшие буяны успели случайно выхватить из ножен у надзирателя шашку и стали рубить ею дверь камеры Карпова, не подпуская к себе явившуюся наверх администрацию тюрьмы и стражу».

Пошумев, бунтари вернулись к себе в камеру. Стражи поспешили их запереть на замок. Но надзирательская шашка-то осталась при них. Бесчинства продолжились: выбив окна, зэки начали ломать входные двери. К отверстию двери подошел сам начальник тюрьмы и начал уговаривать заключенных успокоиться. В ответ на эти уговоры в него полетел стакан. Через выбитое тюремное окно на волю полетели кирпичи, один из которых попал в руку стоявшему неподалеку городовому.

 «Явилась полиция, товарищ прокурора, конвойная команда, воинский начальник; последний уговорил буянов выдать шашку, сказав, что их простят и только разведут по отдельным камерам. Но арестанты не успокоились и по дороге из общей в отдельные камеры продолжали шуметь. Конвойные взяли их силой и развели по карцерам» (из газетной судебной хроники).

Особое присутствие палаты приговорило Глазко, Яковлева и Тумаревича по лишении всех прав к ссылке на поселение в Сибирь, в места не столь отдаленные, а Богданова – к заключению в тюрьме на полтора года.