Стендзениекс: мы «включаем» политкорректность, говоря о цвете кожи, но спокойно считаем всех русских «урлой» 9

Меня удивляет то, сколь быстры мы в нахождении дискриминации, если говорить о цвете кожи, вере или сексуальной ориентации, и сколь слепы тогда, когда всех русских записываем в «урлы» или всех, кто вышел на улицу с георгиевской ленточкой, — во враги народа», — говорит в интернвью Виктору Авотиньшу известный специалист по рекламе, основатель агентства !MOOZ Эрик Стендзениекс.

— У меня имеется очень непопулярное в журналистской среде убеждение, что неограниченная свобода средств массовой информации, их любование собственным могуществом, ненаказуемостью, иммунитетом в долгосрочной перспективе вредит как государству, так и демократической модели мира в целом.

Некогда хорошо задуманная роль сторожевой собаки общества (раскрывать беспорядки, вытаскивать на свет подлость и, возможно, способствовать повышению стандартов этики, гуманизма в целом) привела к примитивнейшему и легко достижимому результату — копать, выпятить скандал, пнуть кого–то и без анализа браться за следующее.

Именно таким образом сотня кандидатов в депутаты на следующий день после избрания превращается в сотню тупиц, воров, коррумпантов и вредителей. Результат, пусть даже, с журналистской точки зрения, правильный, таков, что нормальные, энергичные и умные люди к политике не приближаются.

В политику подаются те, кто готов терпеть побои и унижения во имя какой–то другой выгоды. Чрезмерное лягание собственной страны не укрепляет, а ослабляет нацию. Это приводит к заниженному национальному достоинству, к апатичному, демотивированному обществу, которое предпочитает заменить знамя у дома, а не защищать его.

Конечно, свободе печати заткнуть рот никто не может, да и не собирается. Но намного легче подбросить аудитории скандальную наживку и… дальше ничего не делать. Не заниматься поиском решений, хороших примеров, не следить за развитием ситуации, не заботиться о том, чтобы эта ситуация не повторилась.

Наконец–то после двух мировых войн мы стали сравнительно гуманным, эмпатическим обществом, в котором высшей ценностью является жизнь человека. Мы усвоили принцип: не делай другому то, что не хочешь получить от него. Прояви сочувствие, терпимость, самокритичность. Помоги слабому, приюти беженцев, подставь плечо тому, кому худо…
Но беда в том, что единственная модель борьбы, которой мы сейчас владеем, — выходить на боксерский ринг со скрипкой в руках.

Это годилось бы, так можно было бы поступать, если бы западная культура была единственной культурой в мире. Но при столкновении двух или более культур, при столкновении с более агрессивными и менее толерантными моделями общества мы нежизнеспособны. Сколь бы мы ни были милыми и гуманными. Я это так чувствую. В очень многих культурах здесь же, рядом, вокруг Европы, вежливость воспринимается как признак слабости.

— А меня больше волнует то, что мы, то есть СМИ, уже в, пожалуй, уродливой степени питаемся лишь политической средой и произведенными ею пресс–релизами. Люди, их жизнь для нас стали вторичными.

—С наступлением эпохи Интернета СМИ стали чрезвычайно сложным видом зарабатывания денег. Поэтому СМИ зачастую зависят от тех же пресс–релизов. Они не в состоянии заплатить корреспонденту в «горячей точке», и им приходится перепечатывать твиты или записи в социальных сетях. Думая о по возможности минимальных затратах, пропихивать тексты, которые писали другие.

Однако меня в связи с оскудением общественного информационного поля больше всего волнуют критические нападки прессы на саму демократию. Очень хорошо — политиков надо критиковать, надо критиковать государственное управление, надо показывать слабые места и т. д.

Но если ты лишь критикуешь и ничего не предлагаешь взамен, то мы создаем политическую среду, в которую никто не хочет идти. Талантливые, способные, харизматичные люди избегают участия в политике. Лишь потому, что они просто не хотят каждый день видеть в газете обращенные к себе, часто безосновательно критические, насыщенные нападками тексты.

Возможно, превратно понятая свобода СМИ заразила, облепила и политику тем слоем грязи, которая мажет абсолютно всех: от жуликов до кристально честных людей, от тупиц до гениев, от стройных до толстых, от старых до молодых…

И чем меньше толковых, способных, талантливых людей хотят быть политиками, тем хуже становится политическая среда. Тем больше причин для ее критики, тем больше ошибок и тупых решений она допускает. Тем чаще в политике ошиваются люди, руководимые корыстными мотивами. Тем слабее демократия, тем слабее социальная модель.

Кроме того, как я уже сказал, мы находимся в окружении таких культур и стран, в которых подобная установка СМИ — критиковать своих, чтобы чужие боялись, — отсутствует. В Европе те защитные механизмы, которые не позволяют демократии перерасти в какую–то злокачественную опухоль, намного слабее, чем, скажем, в Америке. Иногда возникает ощущение, что они вышли из–под контроля.

— И что же вы посоветуете латвийским СМИ делать?

— Это будет звучать примитивно. Но все–таки — повышать журналистам зарплаты. До того, как их поднимать министрам, я бы их поднял журналистам.

Имеется очень хорошая возможность — общественное средство массовой информации Латвии. Пока средняя зарплата на рынке х, в общественном СМИ она могла бы быть 2,5х. И тогда, возможно, увеличилась бы конкуренция, собрались бы все те, кто способен и хочет не только копать и критиковать, но также и анализировать, указывать направление, делать материалы читаемыми и качественными.

Тогда тон не задавали бы злые журналисты, деструктивные, свирепые новости, апатичное общество, слабая, незащищенная страна без самосознания… Поднимайте журналистам зарплату!

— Почему даже в пространстве Европы коммуникацию  между будто бы близкими культурами нельзя назвать успешной? Это что, опять наступила какая–то эпоха демонизации?

— Я не знаю. Для меня большой проблемой является политкорректность. Пусть первым бросит камень тот, кто не соотносит, скажем, террориста–смертника с цветом его кожи или культурой, в которой он вырос. Я соотношу. Если он не соотносит, пусть объяснит, почему в Америке 70 или 80 процентов бедняков — темнокожие.

Я знаю, что это неполиткорректные вопросы. Я знаю, что за такие вопросы могут осудить, за них можно получить по мозгам, и, если ты должностное лицо, тебя могут выкинуть с должности…

Я вижу, что в обществе имеется множество тем, о которых нельзя говорить. Иначе хреновы твои дела. Хреновы в профессиональном, политическом значении. Или хреновы по части твоего престижа. Я не знаю, но я чувствую, что имеется постоянно растущее множество тем, которые назревают, которые выливаются в трагические события… Но не подлежат обсуждению. Потому что это, возможно, заденет этническую, региональную, культурную принадлежность кого–то. Его веру или традиции…

Я думаю, что политкорректность и страх называть вещи своими именами на самом деле большее инфекционное зло, чем сказать: если вы пришли к нам как беженцы, то не требуйте, чтобы мы срывали крестики с шеи. Если бы мне под давлением обстоятельств пришлось эмигрировать в какую–либо исламскую страну, то у меня не хватило бы смелости сказать: ходите–ка все теперь с открытыми лицами и в мини–юбочках, а мне подайте, пожалуйста, котлет из свинины.

По–моему, проблема не в восприятии фактов, проблема в асимметрии. Нам нельзя то, что позволено им, а им позволено то, что нельзя нам.

Еще меня удивляет то, сколь быстры мы в нахождении дискриминации, если говорить о цвете кожи, вере или сексуальной ориентации, и сколь слепы тогда, когда всех русских записываем в «урлы» или всех, кто вышел на улицу с георгиевской ленточкой, — во враги народа.

Порой мы чувствительны выше крыши по отношению к глобальным делам, которые к нам не относятся, но в связи с тем, что происходит у нас на собственной кухне, позволяем себе быть и ксенофобами, и расистами.

— Возможно, и развращению политкорректности, и желанию мерить всех одной меркой способствует еще то, что в коммуникации не только вежливость, но и дух, душа нередко выставляются признаками слабости. Или — только лишь скорлупой. Брошью, а не естеством нашим. Мы их выказываем, но не употребляем.

— Мы их употребляем. Вопрос — в какой мере осознанно, в какой — по инерции? Никуда ведь эти люди, которых мы связывали с душой, духовностью, не подевались. Они есть. И еще одним аспектом современного общества посттехнологий является уничижение самореализации.

Занимаясь коммуникацией, я весьма часто вижу исследования общественного мнения разных возрастных и социальных групп. Наряду с приходом в нашу жизнь глобальной сети, современных технологий выросло целое поколение, которое считает, что идеальным миром мог бы быть круглый шар, на каждом квадратном километре которого живет четко определенное количество белых, черных, желтых людей без национальности, без какой–либо сексуальной ориентации, без какой–то особой веры.

Фактически весь земной шар должен выглядеть равномерно одинаковым. Это был бы идеальный мир. Подобная утопическая, упрощенная модель бытует в сознании поколения в возрасте 20–22 лет. Не только люди не отличаются друг от друга, но по большому счету человек тоже не отличается от других живых существ. Все есть все, и ничто есть ничто.

Тебе нет нужды чего–то добиваться по–настоящему, ты не должен нигде как следует работать, ты не должен каким бы то ни было образом, какой бы то ни было гранью оказываться лучше. Никто не превосходит никого другого, никто особо не выделяется.

И если кто–то ужасно толстый, его нельзя упоминать, ибо он может почувствовать себя плохо из–за того, что он такой толстый. Как оно есть, так пускай и будет. Да ладно, все нормально, может быть, я дитя–индиго. И просто не нашел своего места потому, что я слишком сложный и меня не понимают. Так сказать, я не создан для этой капиталистической машины. Все хорошо так, как оно есть. Но мое поколение все еще думает, что важно оставить свой след. Я так думаю.

С политиками та беда, что они не молчат. Они говорят. Хоть ты вывернись наизнанку, а он, в отличие от туфель, пойдет на телевидение и в прямом эфире все–таки скажет то, что хочет или на что его провоцируют

Если бы мы выбирали лидеров в искусстве, культуре или спорте по тем критериям, согласно которым многие выбирают политических лидеров, то в опере могли бы прямо с улицы запустить половину людей в зал, а вторую половину — на сцену… Без тренировки, таланта и способностей.

До того, как их поднимать зарплаты министрам, надо поднять их журналистам! И тогда, возможно, увеличилась бы конкуренция, собрались бы все те, кто способен и хочет не только копать и критиковать, но также и анализировать, указывать направление, делать материалы читаемыми и качественными.

Политкорректность и страх называть вещи своими именами на самом деле большее инфекционное зло, чем сказать: если вы пришли к нам как беженцы, то не требуйте, чтобы мы срывали крестики с шеи. Нам нельзя то, что позволено им, а им позволено то, что нельзя нам.

«Меня удивляет то, сколь быстры мы в нахождении дискриминации, если говорить о цвете кожи, вере или сексуальной ориентации, и сколь слепы тогда, когда всех русских записываем в «урлы» или всех, кто вышел на улицу с георгиевской ленточкой, — во враги народа.

Порой мы чувствительны выше крыши по отношению к глобальным делам, которые к нам не относятся, но в связи с тем, что происходит у нас на собственной кухне, позволяем себе быть и ксенофобами, и расистами»


Написать комментарий

мы, ( латыши) спокойно считаем всех русских «урлой»

- зачем стоко букафф?

вы ( латыши) считаете америкосов и немцев богами, а россиян урлами,

но это вы латыши так для себя считаете и это ваши латышские эмоции,

ни россиянам, ни америкосам до вас нет дела абсолютно

но - это ваша беда,! ваши проблемы! вы их создаете, переживаете, возделываете, снимаете урожай - в результате портите свое существование на поколения вперед

ни русским, ни китайцам от ваших проблем ни холодно, ни жарко

Много "воды",много повторов.Осилила только треть текста.Наверное автор забыл,что краткость-сестра таланта.

Заголовок прямо отражает местную " культуру", пока ТАКАЯ культура будет преобладать, лучшей жизни не добиться никому.

Разглагольствования. Удалось осилить абзац. То, что написано - и так всем давно понятно, даже свыклись. И, да, до "страданий" латышей нет никому дела. Только самим латышам.

Странные откровения.. весьма странные.

Чем меньше толковых латвшей тем сильнее мы будем!!! Мы уже подготовились. Вы нас сами к этому принудили нацики, аминь будем вам резать!

уважаемые комментаторы! если Вам не по силам (или не по уму) какая-то статья, не читайте! Есть для Вас другая информация.. К каждому мозгу нет стандартных статей. Давайте развиваться, а не унижать того, кто имеет что сказать..

уважаемые комментаторы! если Вам не по силам (или не по уму) какая-то статья, не читайте! Есть для Вас другая информация.. К каждому мозгу нет стандартных статей. Давайте развиваться, а не унижать того, кто имеет что сказать.. Tina

А Вы, Tina, к кому лично обращаетесь? Если ко всем, то местоимение Вы следует писать с маленькой буквы. Это я к тому, что публика тут в общем-то грамотная .

Opo3nb http://www.LnAJ7K8QSpkiStk3sLL0hQP6MO2wQ8gO.com

Opo3nb http://www.LnAJ7K8QSpkiStk3sLL0hQP6MO2wQ8gO.com

Написать комментарий