«В Латвии я был врачом всего на треть», – откровения хирурга, уехавшего в Германию 6

Уже четыре года как он живет и работает в немецком городе Мёрс и, говорит, с каждым годом жить там становится все лучше, веселей. Даже в первый год, который, как предупреждают форумы эмигрантов, самый трудный, дался ему легко.

— Я приехал в Германию 15 апреля 2012 года, и уже 17 апреля у меня был трудовой договор. С тех пор я являюсь полноценным врачом больницы города Мёрс. Сейчас я занимаю должность ведущего врача (leitender Oberarzt) , и у меня в подчинении два отделения. А в своей больнице Страдиня я отработал 22 года и предложение сопоставимой должности так и не получил. Тут одно из двух: или в Германии меньше коррупции и кумовства, или более низкие требования к персоналу. Вы бы какую из двух причин выбрали?

Я лишь развожу руками, вопрос то риторический… А вообще рабочее место в Германии наши врачи могут получить моментально, надо только знать немецкий язык. Все дипломы и рабочий стаж признаются. Официально там сейчас не хватает 5000 врачей, а вообще-то еще больше. Опять же, Германия стареет. Чем лучше медицина – тем дольше живут люди. Чем дольше живут – тем больше врачей требуется.

Улдис буквально притащил к себе в отделение своего коллегу из больницы Страдиня – тот очень боялся рассказаов про то, как «наши хирурги работают там санитарами».

Хотя, справедливости ради, надо признать, что и у нас есть врачи, зарабатывающие намного больше, чем коллеги в Германии. Но эти деньги, по словам Копейки, не совсем честные. Потому что это или платные услуги, которые далеко не каждому больному по карману, или это очень выгодные госзаказы, которые не все медучреждения могут получить. А большая часть врачей сидит и не ропщет на зарплаты, вдвое-втрое более низкие чем в Европе.

Там другое отношение к смерти

— Я адреналин сейчас получаю лишь в операционной при тяжелых операциях. В Латвии же мне постоянно приходилось договариваться о том, когда больному можно сделать компьютерную томографию, выяснять, почему не работает аппаратура и когда ее починят, умолять фирму починить в долг, потому что больница еще за прежний ремонт не расплатилась, — вспоминает Улдис. — Волноваться о том, сможет ли больной купить выписанные лекарства, как он сможет приехать на плановую операцию из Зилупе или как выписанной пациент сможет вернуться в Салдус.

Приехал на каникулы в Латвию – и за пару дней убедился, насколько у нас люди нервные и агрессивные. На дороге никто не пропустит, все подрезают. Люди в лифтах удивляются, что я с ними здороваюсь. В магазине толкаются, ругаются. Но это не удивительно – здесь люди как бешеные борятся за кусок хлеба и сжигают свою жизнь. А в Германии люди живут дольше, моя пациентка 90 лет каждую субботу ходит с подружками в кафе.

У немецких пациентов оказалось на удивление и совершенно другое отношение к смерти. Если у больного рак, а врачи ничего не могут сделать, то его реакция на это бывает очень спокойной. Ведь существует специальная социальная служба. Люди знают, что они умрут не в одиночестве, не будут мучиться, им организуют похороны и все наследственные дела. В Латвии же бывает много истерик при сообщении плохого диагноза, случались даже суициды на этой почве.

— В Германии сотрудники социальной службы приезжают на дом, делают покупки, готовят еду, моют больных. Скажем, больному нужен кислород дома. В Латвии люди сами арендуют аппараты, чтобы получить жизненно необходимый кислород. В Германии я просто заполняю бланк о том, что тяжело больному с легочной недостаточностью в доме необходим кислород, отправляю факс, и на следующий день кислород ему доставляют, и только тогда мы пациента выписываем. А в Латвии такой пациент не знает, за что хвататься после выписки.

Когда машины важнее людей

Обида на латвийское государство засела в докторе крепко, это видно. Обида уже не за себя – у него-то теперь все хорошо. За людей, которые платят на его родине налоги, а взамен не получают и самого необходимого в современном цивилизованном обществе – медицинской помощи.

-То, что я ушел из латвийской медицины – своего рода забастовка, форма пассивного протеста, — предваряет он мой вопрос «а сами то?» — Ведь я пытался здесь что-то поменять, когда руководил профсоюзом больницы Страдиня несколько лет: писал письма, агитировал людей, выступал по телевидению. В частности, пытался создать коридор для онкобольных, чтобы они получали необходимую помощь без очереди. Но ничего не добился. Знаете, только когда отсюда уедет какая-то критическая масса врачей, что-то начнет меняться.

На момент его отъезда в Латвии было шесть опытных легочных хирургов. Сам доктор Копейка теперь работает в Мёрсе, его коллега Айнис Пиртниекс в Кардифе, а другой коллега Язепс Башко уже на пенсии. Пусть нам после этого очередной министр здравоохранения расскажет, как будет понижать смертность.

— Живя в Германии, я понимаю, что там жизнь человека — самое дорогое. А в Латвии первым

делом надо было бы внедрять обязательное страхование здоровья, а не обязательное страхование машин, к которому все теперь привыкли. Но латвийское общество считает, что машины важнее людей.

Две разные системы

В Германии медицина страховая. С одной стороны это болезненно, так как нужно платить за себя самому, но с другой стороны страховые компании контролируют то, как эти деньги расходуются. Да и сам рынок приводит в порядок страховой бизнес – у вас всегда есть выбор, к какой компании обратиться. И человек получает все, что ему полагается. Если больному нужна новейшая химиотерапия стоимостью 100 тыс. евро, то он будет ее получать всю оставшуюся жизнь. Даже такси оплачивается по страховке, если в нем есть необходимость.

— У нас в Германии был один больной, весивший под 200 кг. Два раза в неделю он приезжал в больницу на перевязки, так весь транспорт с восемью санитарами, которые его волокли с кровати в скорую помощь и потом в перевязочную, оплачивался страховкой. А в Латвии на медицину выделяются жалкие 3% от ВВП, да и те распределяются неэффективно. А больные считают, что во всем виноваты врачи: в нехватке персонала, в недостатке лекарств, в долгих очередях на обследования.

Про огромный бюрократический аппарат — бухгалтерию, отдел кадров и т.д. в каждой больнице он спокойно говорить не может. В Германии на 500 человек хватает двух бухгалтеров, а здесь целые отделы с десятками сотрудников. В Германии сестры обучены делать все, и могут ассистировать на всех операциях, не нужно искать и ждать специальную сестру. Но они там и получают больше. А у нас куча персонала, но зарабатывают гроши.

— Сейчас даже те мизерные средства, которые выделяются на медицину, не могут распределить рационально. Это смешно, когда в Германии – в Германии! — аналогичное обследование можно сделать дешевле. А иные цифры наоборот, сильно занижены. Операция на легких в Германии стоит 10-16 тысяч евро. В Латвии – около тысячи. Аппаратура, перевязочный материал, нитки, лекарства такие же – они же немецкие. Так что, разницу в 9 тысяч составляет оплата немецкого врача? Не думаю. Просто в Латвии явно что-то забыли включить в стоимость операции.

Медицина без взяток

Еще меня здесь раздражает система подтверждения сертификатов, — говорит он. – В Латвии для подтверждения своей квалификации нужно набрать определенное количество пунктов. Врачи должны сами искать курсы, брать для обучения свой отпуск, да еще сами курсы оплачивать, чтобы пункты эти набрать. В Германии для обучения предоставляется дополнительные пять дней отпуска каждый год, не говоря об обязательном отпуске для врачей в 30 рабочих дней. Курсы мне оплачивает больница, потому что это нужно им, а не мне.

Взятки врачам и подкупы со стороны фармацевтических компаний в Германии запрещены. Но люди с удовольствием приносят лечащему доктору бутылку вина или подписанную открытку. Приносят все, кроме денег. И вообще пациенты там очень уважают труд врачей и очень послушны в отличие от наших.

— Там даже речи быть не может о том, чтобы ночью звонить врачу на мобильник, врываться к нему в кабинет во время разговора с другим пациентом или не прийти на прием в назначенное время. В Германии за четыре года у меня был только один надоедливый старичок, из-за которого я установил ручку двери так, чтобы снаружи нельзя было открыть. У нас же все лезут и мешают врачу.

…Одним из самых удивительных открытий в немецкой медицине оказалось для Копейки обилие медбратьев.

-В Латвии мы все привыкли, что медсестры — женщины. У меня вот, например, в отделении трудится медбрат, который до этого всю жизнь проработал в шахтах. Такой медведь с огромными ручищами. В Германии шахты сейчас закрывают, так как они становятся невыгодными, и ему, как безработному организовали переквалификацию. По старой привычке он носит измеритель кислорода в крови и другие медицинские приборы за поясом, как раньше носил кирки с молотками. Очень доволен.