Прожив непростую жизнь, испытав горечь потерь, Татьяна Михайловна не утратила оптимизма и бодрости духа. Быть знакомым с таким человеком и рассказывать о нем – это честь.
Детство и юность на полатях
Татьяна Михайловна родилась в далеком 1922 году в Саратовской области, в большом селе, по сравнению с которым многие наши латвийские города покажутся скромными хуторами. Белые, сложенные из самана домики, по весне утопающие в цветущих вишенниках, обязательные цветники… Село было зажиточным. Народ жил там трудолюбивый, возможно, потому, что среди местных было немало немцев.
Татьяна Михайловна вспоминает: «Папа и мама умели делать все. Папа мог работать и плотником, и слесарем, а если нужно, и обувь сошьет. И мама такая же. Без дела родители сами не сидели и нас с малолетства к работе приучали. Нас, детей, в семье было четверо. Чтобы всех прокормить и одеть, приходилось тяжело работать. Хозяйство было крепкое, но пришел 1929 год – и все отняли и разорили. Отцу говорили: «Уезжайте, Михаил Иванович!» А папа не верил, что нас выселят. Ведь мы работали сами, никто нам не помогал. Отправили нас за Урал, в тайгу. Трудно было, жили в бараках. Но никто из нас никогда не жаловался и не унывал. Мужчины работали углежогами, женщины – по хозяйству. Одно было хорошо: тайга – богатый край, и мы не голодали. Рыба, птица, ягоды – тайга нас кормила. А потом нас перевели на строительство завода в Челябинск. Опять бараки, вместо дверей – рогожка, спать приходилось на полатях, на соломенных матрасах. Поэтому я говорю, что мои детство и юность прошли на полатях.
Вскоре мы вновь переехали в Уфу, на родину нам вернуться не разрешали. Папа устроился работать сцепщиком на железную дорогу, мама – уборщицей на станции. Первое время жили в бараке, а потом построили свое жилье. В овраге вырыли землянку и обшили ее досками. Там, в Уфе, я впервые пошла в школу. Мне уже было больше десяти лет. Взяли меня во второй класс, потому что умела читать. Чеховского «Ваньку Жукова» наизусть помнила».
Вспоминая свое детство, Татьяна Михайловна рассказывала, что в их родне (как по папиной, так и по маминой линии) все любили петь. Татьяна Михайловна и своих домашних приучила. И когда даче Фроловы собираются всей семьей, без хорошей и душевной песни никак не обходится.
Когда один из сыновей Татьяны Михайловны попал в родные края матери на практику, то был удивлен и тронут, как его встретили. Все родственники шли по улице с гармонью и пели, чтобы показать, что у них радость – родня приехала!
«Меня об этом не раз спрашивали, да и я сама задумывалась, – говорит Татьяна Михайловна, – почему мы, пережив выселение, голод, нищету, не озлобились и не испытывали ненависти в отношении советской власти? Более того, именно наше поколение было в первых рядах тех, кто ее защищал: в 41-м, в 91-м. Я до сих пор не могу понять, почему главным в жизни у людей становятся роскошь, деньги, накопительство. Разве это самое важное? – Помочь людям, сделать что-то такое, чтобы им жилось лучше! Может, поэтому я люблю не получать подарки, а дарить их».
Все для Победы!
Когда началась война, Таня училась на втором курсе Уфимского института иностранных языков на французском факультете. Институт закрыли, а бывших студентов направили работать на военный авиационно-моторный завод. Татьяна Михайловна признавалась, что из школьных предметов она не особо любила химию и алгебру. Но судьба распорядилась так, что ей пришлось освоить работу гальваника-контролера. Цех считался вредным: в смену работали по 12 часов, в основном, женщины. За вредность в день давали по пол-литра молока. Впрочем, для Тани заводской цех был не первым рабочим местом. Татьяна Михайловна работать начала с 15 лет в ликбезе, где у нее было 10 подопечных, которых она учила читать, писать и считать. Потом, учась в институте, подрабатывала гардеробщицей. Отец трагически погиб зимой 1938 года, поэтому приходилось помогать семье.
Через два месяца на завод прибыли эвакуированные из Рыбинска и Ленинграда трудовые коллективы. Прямо на открытом воздухе цементировали пол и устанавливали станки, чтобы люди могли работать, и только потом возводили заводские стены. Люди не роптали: верили и знали, что так нужно, потому что «Все для фронта, все для победы!»
По выходным заводчане-комсомольцы ехали работать в деревню. В колхозах остались одни женщины, дети, старики и инвалиды, а страну и армию нужно было кормить. Татьяна Михайловна вспоминает, как она, работая на косилке, до ужаса боялась упасть под ножи. Девушка была хрупкая, весила меньше 45 килограммов. Тане нужно было стоять на косилке и тяжелыми вилами постоянно снимать накошенное сено. А силенок не хватало. Ранней весной комсомольцы собирали на полях мороженую картошку.
Голубка
Кстати, с первых дней войны Таня просилась на фронт. В то время в Уфе формировался «эшелон башкирских девушек», куда записались Танины подруги и однокурсницы. Таню не брали – работа на военном заводе была не менее важной. Девчонок после учебы направили в 1078-й артиллерийский полк, участвовавший в Сталинградском сражении. Таня с подругами поддерживала постоянную связь. И когда в 1943 году полк перевели в Саратов для охраны завода крекинга и моста между Саратовом и Энгельсом, девушка
добилась своего – ее зачислили в продовольственно-финансовый состав полка на должность писаря. Конечно, главные в полку – это участники боевых действий, но и без сугубо мирных профессий армии не выиграть сражений. Солдат нужно кормить, поить, одевать. Таня самостоятельно освоила бухгалтерию. Очень боялась допустить ошибку. Командир ее успокаивал: «Ничего, голубка, научишься!» И Таня училась. Она не только выписывала документы, но и вела учет, готовила финансовые отчеты. Очень скоро грамотную девушку назначили заведующей делопроизводством. Иногда по ночам, пока никто не слышал, Таня тихонечко плакала. Тосковала о доме, о мирной жизни.
Летом 1944 года, после Курской дуги, полк перебросили на Белорусский фронт. Один из дивизионов, которым командовал будущий супруг Татьяны Михайловны, участвовал в освобождении Полоцка, четыре других освобождали Латвию, в том числе Даугавпилс и Резекне.
Татьяна Михайловна со складом осталась в Полоцке для снабжения воинских частей, возвращавшихся с Запада. «Я никогда не забуду, как мы вошли в освобожденный Полоцк, – рассказывает ветеран. – Когда подъезжали к Полоцку, немцы нас постоянно бомбили. В наш эшелон попала бомба, стали взрываться снаряды. Это страшно… Сам город был в руинах. Все горело. В городском центре, на площади у здания бывшего кадетского корпуса, стояли пять виселиц, на которых качались тела повешенных партизан. Сразу начался митинг».
Именно здесь, в Полоцке, Таня встретила свою половинку. Впрочем, своего будущего супруга Ивана Мефодиевича Фролова девушка знала давно, но о том, что капитан и командир 4-го дивизиона не равнодушен к ней, даже не догадывалась. Не было у них конфетно-букетного периода в сегодняшнем понимании девушек, за которыми ухаживают молодые люди. Было нечто более ценное: верность и забота, ответственность за свои слова и поступки.
Аккуратная зав делопроизводством нравилась военным, которые интересовались: «Кто это у вас в полку такая симпатичная работает?» На один из таких вопросов капитан Фролов серьезно ответил: «Это моя жена!»
«А ведь мы с ним даже не дружили и практически не общались, – вспоминает Татьяна Михайловна. – В общем, в июне 1945 года мы с Иваном Мефодиевичем расписались. Прожили мы душа в душу 55 лет, и я ни разу даже в малом не пожалела, что вышла за него замуж».
Простые правила правильной жизни
В Даугавпилсе 1078-й артиллерийский полк закончил свой боевой путь. Супруги Фроловы остались в нашем городе. Татьяна Михайловна сначала закончила учительский, а потом педагогический институты и более 40 лет проработала в школе.
«Знаете, почему мы долго живем? – спросила в разговоре Татьяна Михайловна и сама же ответила. – Потому что с детства привыкли к работе и трудностям. Я никогда не позволяю себе опускать руки. После операции я себя плохо чувствовала. Но каждое утро заставляла себя вставать, делать зарядку, двигаться. Я не допущу, чтобы мои мозги засыхали от безделья. Люблю читать. Когда приходят правнуки, мы играем в пословицы. Я до сих пор помню наизусть все свои любимые стихи».
И в доказательство своих слов Татьяна Михайловна с завидной артистичностью прочитала словно о ней самой написанные друнинские строки:
«До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа́, и мала́,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! — Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас».
