Доцент МГИМО: Антироссийской подоплеки в Майдане не было 3

По ее мнению, разговор о привлекательности российской культуры и русского языка еще нескоро обретет актуальность в соседних с РФ странах.

- Жесткий сценарий в Украине разыгран потому, что российская концепция «мягкой силы» провалилась?

- Стратегия по взаимодействию с ближним зарубежьем существовала изначально скорее на бумаге, чем в реальности. Это наша еще советская черта – мы больше декларируем, чем делаем. В области продвижения России мы в большей степени добились успеха после начала конфликта с Западом, ухудшением отношений с ним, причем на глобальном направлении. А ситуация с соседями стала хуже. В том числе потому, что декларируемые, но мало реализуемые политические курсы по продвижению «мягкой силы» вошли в клинч с конкурирующими стратегиями Европейского союза на территориях, являющихся жизненно важными с точки зрения обеспечения национальной безопасности и интересов России.

- То есть, вы считаете, что Украину и все остальное ближнее зарубежье Россия попросту запустила?

- На мой взгляд, да. У нас предпочли спокойно провести олимпиаду в Сочи и не отреагировали вовремя на зарождающийся конфликт на Украине, хотя прекрасно видели, что происходит. Если мы оглянемся назад, то мы увидим, что в свое время Черномырдин больше продвигал на Украине интересы энергетической сферы. Юлии Тимошенко дали украсть сколько-то миллионов на газе, не тронули ее, в то время как, наверное, нужно было не столько позволять воровать отдельным личностям, сколько нацеливаться на развитие страны, культурных и образовательных контактов. Еще один посол в этой стране, Зурабов – политический назначенец, которому ничего не удалось сделать в России. У нас не учли, что с ближайшими соседями надо работать, а не принимать за данность близость культур и считать, что она сама по себе обеспечит какие-то бонусы при взаимодействии. Этого не произошло. Альтернативная, конкурирующая модель, и даже не столько модель, сколько политика с другой стороны, свое дело сделала.

Хотя если мы говорим о Майдане, никакой антироссийской подоплеки в нем не было. Другой вопрос, как это представляют СМИ. Но, на мой взгляд, Янукович – наиболее антироссийский политик из тех, кто находился у власти на Украине, и который практически сделал гораздо больше, чтобы страна откололась от России, нежели даже одиозный Ющенко. После того, как его свергли, говорить, что это была антироссийская акция, нельзя.

- Может ли Россия применять стратегию «мягкой силы» по отношению к соседям сейчас? К примеру, по отношению к Прибалтике? Не входит ли она в противоречие с уже выбранной в Украине агрессивной стратегией?

- Россия делает акцент на том, что ее «додавили», заставили дать адекватный ответ. Ситуацию на Украине в России рассматривают не как сумму локальных производных, а скорее как общую несовместимость западной и российской политики. В восприятии санкций развивается «синдром 22 июня»: у нашей страны появились причины противостоять политике расширения НАТО, и когда уже Запад в ответ на нашу реакцию жестко нажимает на экономические педали, не остается альтернативного ответа. Навредило ли это стратегии «мягкой силы» в странах Балтии? Вам виднее, но, наверное, да. Со стороны вашего населения усилились опасения действий со стороны России, как я понимаю.

- Опасения опасениями, но конфронтация предполагает дальнейшее следование жестким сценариям, развернуть российскую государственную машину будет трудно.

- Да, это порочный круг, который преодолеть будет нелегко. И здесь все зависит от двух моментов. Во-первых, от того, насколько Россия сможет мобилизоваться внутренне. Никому не выгодно нашу страну сейчас давить и добиваться ее экономического и физического развала, поскольку это провоцирует агрессивную политику с ее стороны. Особенности нашего менталитета таковы, что страна может лежать в разрухе, но если на нас нападают, то народ мобилизуется, даже если его не устраивает собственная власть. Пружина может разжаться.

- Я имею в виду не настроения населения, а действия российского руководства по продвижению российской политики за рубежом. Что будет продвигаться?

- Вопрос в том, какого Запад и Россия смогут достичь компромисса. Если наверху договорятся, прежде всего, с Германией, тогда можно будет постепенно возвращаться к статусу кво, отыгрывать позиции для культурного взаимодействия. Сейчас ситуация находится в динамическом равновесии. Она может и качнуться в сторону ухудшения, и тогда говорить о какой-то там «мягкой силе», ее продвижении и возвращении не придется. В случае достижения компромисса ситуация очень медленно и долго, но будет улучшаться. Тогда, я надеюсь, с нашей стороны урок выучен, и мы будем больше обращать внимание на настроения соседей в позитивном смысле и продвигать более привлекательную дополнительную модель - популяризацию культуры, образования и русского языка.

- Но мы с вами прекрасно понимаем, что германские фонды, продвигая немецкую культуру, американские, предлагающие свою культуру и модель отношений, продают за границей в первую очередь историю успеха. Что Россия может в этом смысле экспортировать?

- Согласна с вами, именно поэтому, в частности, прежняя российская стратегия «мягкой силы» и потерпела неудачу: нужно было продвигать успешную модель, в то время как противоположная сторона имела в этом смысле гораздо больше ресурсов. Здесь все зависит от того, насколько ситуация, связанная с санкциями, сможет радикально повлиять на умы наших политиков, и от того, смогут ли они принять правильное экономическое решение. Потому что потенциал у нашей экономики есть. Но нужно принять ряд очень жестких, болезненных, но необходимых мер и выйти из ресурсной модели экономики. Вот если это произойдет, тогда не сразу, но в течение среднесрочной и долгосрочной перспективы Россия сможет предложить миру кроме культурных ценностей и психологической привлекательности еще и историю успеха.

В ближайшее же время я не вижу никаких возможностей для кардинального улучшения отношения к России. Помните, в Прибалтике в 90-е годы в нерусскоязычных школах тотально перестали учить русский язык, потом стали к нему в некоторых местах возвращаться. Думаю, сейчас произойдет новый откат. Потребуется лет 10-15 после нынешнего шока, чтобы восстановить симпатии, если сейчас будет найден компромисс в международном плане, а в России – правильное экономическое решение.