Владимир Путин не сдает позиции, он предпринял тактическое отступление, полагает журналист издания Time Саймон Шустер.
Тем самым Путин дает членам Евросоюза поспорить между собой. В результате Запад не станет жестко реагировать на действия России - и все останется так, как было, заявляет Шустер в эфире CNN.
Итак, стоит ли беспокоиться о том, что и без того очень холодные отношения между западными странами и Владимиром Путиным могут остыть до состояния новой холодной войны? Неужели это и правда то, чего хочет российский президент? Саймон Шустер пишет об этом в последнем выпуске журнала Time. Я спросил у него, имеет ли это отношение к старому лозунгу – «кто не рискует, тот не выигрывает».
САЙМОН ШУСТЕР, журнал Time: Да, думаю, здесь речь идет о довольно ловких маневрах. Путин наступает, атакует, продвигаясь к целому ряду стратегических целей, многие из которых направлены непосредственно против Запада. Затем он будто бы делает шаг назад – стратегически или, скорее, тактически.
Он дает Западу возможность успокоиться. Как мы уже неоднократно видели, на каждый очередной кризис западные страны реагируют либо довольно мягко, либо вообще никак. Среди них нет единства, чтобы поставить Россию в условия серьезной изоляции. По крайней мере, так было до сих пор. И я считаю, что мы снова увидим ту же ситуацию и после трагедии рейса MH17.
Вы утверждаете, что он отступает. Есть мнения, что он оказался в гораздо более затруднительном положении, чем ожидал, что он зашел слишком далеко. Очевидно, что ставки значительно возросли с тех пор, как несколько недель назад мы узнали, что он не готов отпустить Восточную Украину. Ставки продолжают расти, ведь речь сейчас идет о гораздо большем количестве людей. Неужели он отступает? Неужели меняет стратегию? Отрекается от некоторых своих решений?
САЙМОН ШУСТЕР: Он ждал реакции. В тот вечер, когда случилась трагедия, его непосредственным ответом стало обвинить Украину и никоим образом не показать, что он отрекается от сепаратистов. Напротив, он дал понять, что продолжает поддерживать их борьбу. Однако, по мере того как на Западе росли возмущение и скорбь, я думаю, он решил отступить на шаг.
Он публично призвал повстанцев не ограничивать следователям доступ на место крушения самолета. Примерно так они и поступили. Однако эта местность – все еще зона военных действий, поэтому и речи не идет о том, что это расследование проходит в установленном порядке.
Владимир Путин, действительно, немного отступил, однако я не думаю, что это означает, что Россия перестанет поставлять повстанцам оружие или перестанет поддерживать украинских сепаратистов в политическом и геополитическом плане.
Таким образом, с точки зрения стратегии, Путин продвигается вперед, но с точки зрения тактики, он немного ослабляет хватку. Тем самым он позволяет Евросоюзу вести перепалку между собой о том, есть ли у них достаточно доказательств, и не поменяет ли Путин свой курс на этот раз. Я думаю, в конце концов, мы вернемся к тому состоянию, которое мы наблюдали до начала военных действий – Путин будет говорить с западными лидерами, сидя напротив них за одним столом переговоров.
Есть ли у Путина какая-то более крупная цель, выходящая за пределы украинского кризиса, которой он хочет добиться в отношениях с Западом?
САЙМОН ШУСТЕР: Он довольно явно указывал на то, что предпочел бы ослабления союзов США с европейскими странами. НАТО, конечно, Россия видит как стратегическую угрозу. Одна из причин конфликта на Украине и участия в нем России – предотвращение продвижения альянса далее на восток, в направлении России, на Украину. По-моему, Россия аннексировала Крым именно для того, чтобы не пустить НАТО на эту территорию.
Во многих отношениях, я считаю, многие россияне и многие повстанцы на востоке Украине видят этот конфликт как своего рода столкновение цивилизаций. Они видят себя на передовой этого столкновения, в котором Россия дает отпор Западной и Восточной Европе, да и всему миру.