Экономист: через 10 лет Латвия либо банкрот, либо выйдет из Евросоюза 3

Правда, под руководством тех людей, которые управляли страной все последние годы, мы вполне могли превратиться и во второй Бангладеш.

Но главное, он уверен: следующие 10 лет в ЕС закончатся для Латвии либо банкротством страны, либо референдумом о выходе Латвии из еврозоны. «Каждый год мы отдаем в ЕС за импорт около 3 миллиардов евро, –— поясняет он. — Еврофонды не могут компенсировать эту хроническую утечку денег».

Час ценой в миллиард

— Неужели за 10 лет вы не увидели ни одного плюса от вступления Латвии в ЕС?

— Давайте прикинем, а что получил обычный житель Латвии от вступления в ЕС. Не те, кто осваивает еврофонды или пересел на теплое местечко в Брюсселе, а самый обычный житель страны. Главное –— право перемещаться по шенгенскому пространству без виз. Что еще? Ничего! Но безвизовый режим мы могли получить и не вступая в ЕС — как Исландия, Норвегия или Швейцария.

— Так что, надо было в 2003 году на референдуме голосовать против вступления в ЕС?

— Через год у нас был бы следующий референдум, потому что ЕС настаивал бы на повторных референдумах до получения правильного для них результата. На европропаганду были бы брошены огромные деньги, но зато условия вступления для Латвии были бы значительно лучше! Мы вступили в ЕС на самых ужасных для страны условиях. Мы согласились получать в 5 раз меньше денег по еврофондам, чем Греция и Португалия. А нас убеждали: не волнуйтесь, все равно расцветете.

— Но уровень жизни объективно вырос. Разве не так?

— Если смотреть по росту ВВП, то в Польше он вырос на 50% за 10 лет, в Латвии — на 24%. На деле же мы увидели рост цен, который случился сначала после вступления в ЕС, а потом после введения евро. В 2004 году нам приходилось все дорогие евростандарты вводить за свои деньги, а в 2013 году — переходить на евро за собственные деньги. Но если бы мы очень жестко, так же как Польша, отстаивали национальные интересы, то могли бы вырасти тоже как минимум на 50%.

— Уточним, вам не нравятся сам ЕС или те условия, на которых Латвия вошла в ЕС?

— Эти вопросы тесно связаны. Условия вступления для Латвии были настолько невыгодные, что вступать было категорически нельзя. Польща торговалась до последнего, даже в день торжественного подписания договора о вступлении торговалась час, и этот час дал стране лишний миллиард евроеврофондов.

Почему латышские стрелки стали красными?

–— Почему же наши не стали торговаться, как поляки?

–— Потому что ментальность не та. Мы принимаем все, что идет из Европы, безоговорочно и с песнями. Что в советское время перевыполняли планы, что сейчас. Поему латышские стрелки стали красными? Потому что латышские офицеры очень усердно исполняли глупые приказы царских генералов, в результате кровь лилась ручьями, потери были огромные… Вот солдаты и прислушались к большевикам с их лозунгом «Долой войну!».

Кроме того, в 2003 году нас запугивали: либо ЕС, либо Кремль с возможными танками на территории Латвии. Любую страну, которая граничит с Россией, Запад всегда будет пугать русскими танками. Правда, Финляндию вташить в НАТО не удлаось. Проблемы с Россией вызывает не общая граница, а членство страны в НАТО. И, конечно, Кремлю не нравится, что раньше НАТО было в тысяче километров от границ России, а сейчас — в 100 километрах. Но попробуйте объяснить это нашим политикам, а также их лобби, связанным с оружейным бизнесом.

— Но шансы Латвии как полностью независимого государства с разрушенной промышленностью и сельским хозяйством тоже были не радужны.

— Да, воспроизвести скандинавскую модель при том качестве управления страной, которое у нас было, нереально. И, вступив в ЕС, мы получаем что–то вроде подушки безопасности, когда ЕС не дает нам упасть совсем уж в бездонную яму.

— То есть в нашей ситуации Брюссель нас спас от катастрофы?

— В нашей — да. Если речь идет конкретно о том правительстве, которое сейчас управляет страной, то пусть лучше нами управляет Брюссель. Но тогда нужно смириться с очевидным фактом: нами управляют в интересах крупных стран ЕС, большинство законов в ЕС принимаются в интересах Германии и Франции. Все нормативные акты и стандарты ЕС разрабатывают и принимают в 3000 закрытых рабочих группах именно потому, чтобы избежать лоббирования. Латвия в большинстве этих групп вообще не представлена. И когда мы внезапно получаем из ЕС новости вроде запрета на копчености, надо принять это как плату за право быть частью ЕС.

— Независимая Латвия действительно могла бы производить копчености с любым содержанием бензопирена, на снижении которого настаивает ЕС. Но в 75–процентном объеме латвийский экспорт идет в ту же Европу, где мы свой товар просто не могли бы продавать, потому что не вписывались в их нормативы. В чем тогда выигрыш?

— 75% экспорта в Европу — это тоже результат вступления в ЕС, и он мог бы быть более диверсифицированным, если бы Латвия была сама по себе. Кроме того, мы могли бы делать массу полезных для себя вещей. К примеру, сами устанавливать размер ставки НДС. К примеру, ЕС запрещает нулевую ставку на продовольствие, у Польши получилось, но это исключение.

А Норвегия, которая не хочет в ЕС, вообще установила таможенные барьеры на импортное продовольствие, таким образом поддержав местное сельское хозяйство. Например, она выращивает свои яблоки и ранней осенью ставит таможенный барьер на импорт. А когда свои яблоки заканчиваются, то таможенные барьеры снижаются. Наши же фермеры постоянно жалуются, что польская продукция вышибает их с собственного рынка.

— Тогда и нашим экспортерам нужно было бы считаться с таможенными барьерами из других стран…

— Да, но цена на экспорт выросла бы на процент таможенной пошлины. А так нашим экспортерам пришлось столкнуться с двукратным ростом цен после вступления в ЕС — ведь цены выросли буквально на все. И самое главное: все эти годы для Латвии торговля с ЕС шла в минус. То есть мы завозили импорта из ЕС больше, чем продавали своих товаров в ЕС. Например, в прошлом году наш минус составил 3 миллиарда евро. При этом Германия в прошлом году получила плюс 198 миллиардов евро. Даже если представить самый фантастический вариант: Латвия ссорится с ЕС и закрывает все свои границы для импорта — то у нас внутри страны остались бы 3 миллиарда евро чистых денег.

Без сладкого

— Вы же сами говорите, что для грамотной независимой экономической политики у нас не было грамотных людей.

— Это так. Наверное, независимая Латвия была бы в худшем положении, чем сейчас. Но зато мы принимали бы законы сами и на них могли бы влиять местные избиратели. А сейчас принимаются плохие законы, но нам объясняют: простите, это не мы, это воля Брюсселя. Кто бы решился закрыть сахарные заводы под собственную политическую ответственность? Ведь вот оказалось, что с 2015 года квоты на сахар будут сняты, можно опять производить! А уже некому: на строительство нового завода надо как минимум 100 млн. евро.

— Но сами владельцы заводов тогда объясняли: у нас устаревшее производство, нам их выгоднее закрыть и получить компенсацию, чем искать миллионы латов на их модернизацию.

— Елгавский завод — возможно, но лиепайский был в неплохом состоянии и его можно было спасти. Это опять же тонкий нюанс европропаганды. Когда Латвия вступила в ЕС, то для нас была определена квота на производство сахара, причем она снижалась каждый год на 10%. И в какой–то момент это снижение квоты поставило сахарные заводы на грань выживания, у них уже не было средств на модернизацию. Так что к «добровольному» желанию сахарных фабрик самоликвидироваться их фактически принудили.

–— В период с 2004 по 2014 год Латвия получила из фондов ЕС почти 10 миллиардов евро. Это главный аргумент еврооптимистов.

— Просто давайте оценим все финансовые потоки периферийных стран ЕС, включая Латвию. И мы увидим, что они — негативные. Если посмотреть, сколько прибыли вывели из Латвии западные предприятия, и сравним их с приходящими в страну фондами ЕС, то баланс будет нулевой. А в первые пять лет поступления от фондов ЕС и вовсе были меньше тех сумм, которые пришли бы в Латвию от введения 5–процентного таможенного барьера, будь мы независимы.

Жизнь владельцев Parex в обмен на деньги

— Что нужно Латвии делать сейчас, чтобы лучше защитить свои интересы?

— Самое элементарное, что мы можем сделать на уровне своего законодательства, — отменить поправку к 68–к статье конституции, которая предусматривает, что любые референдумы о ЕС может инициировать только парламентское большинство.

–— Это ведь может привести к народному референдуму о выходе Латвии из состава ЕС.

–— Может. Но я вижу пользу в другом. Сейчас в Брюсселе нас не боятся. Потому что они знают: те, кто в Латвии у власти, легко предадут ее интересы за пару теплых кресел в Брюсселе. Но если наши люди, как в Скандинавии, моглибы проводить референдум по вопросам ЕС, то это заставило бы Брюссель с нами считаться. Как в Ирландии, которая проводит референдум по всем евросоюзовским договорам. Тогда Латвия могла бы получить больше средств, а главное — на более выгодных условиях. Ведь выделение денег могут обставить такими условиями, что их невозможно будет взять и нас же потом обвинят в пассивности.

Что еще даст право референдума? Допускаю, что и жители Латвии могут проголосовать за выход страны из еврозоны после того, как там обанкротится какая–нибудь южная страна. Потому что желающих вытаскивать греков или португальцев, которые богаче нас, в Латвии найдется немного. В гарантийный фонд еврозоны начиная с этого года мы вносим 400 млн. евро, общая наша сумма обязательств –— 2 миллиарда евро. А возможно, и больше — в зависимости от ситуации в еврозоне.

— Теоретически и Латвия в случае чего может рассчитывать на деньги этого фонда. Хотя бы в такой же ситуации, как была в случае с Parex banka.

— Parex banka не нужно было спасать — банкиры должны были ответить за свой бизнес сами. Но это означало бы, что владельцев банка уже не было бы в живых. Поэтому когда банк начал рушиться, они применили определенные методы лоббирования, в результате чего бывший премьер Иварс Годманис решил спасать жизни владельцев Parex banka за счет денег налогоплательщиков. Я вообще считаю, что уже после банкротства банка «Балтия» нам надо было сменить тогдашних глав Банка Латвии Илмара Римшевича и Эйнара Репше за то, что они допустили такое. Ни в одной скандинавской стране люди, которые проглядели банкротство большого банка, даже приблизиться бы не могли к центробанку.

Швейцария или Бангладеш?

— Вы верите в то, что в последующие 10–15 лет уровень жизни в Латвии приблизится к среднему уровню ЕС?

— Этого не произойдет. Долги частного и государственного сектора не позволят. Сейчас Латвия платит по своим обязательствам 1 млн. евро в день. Частный сектор платит еще больше. Вторая вещь — негативный торговый баланс. Сотни миллионов евро мы теряем каждый год, оплачивая не покрывающий экспортом импорт. Разницу мы компенсируем продажей недвижимости иностранцам, деньгами гастарбайтеров, инвестициями и займами. Но сколько лет страна может жить с отрицательным торговым балансом? Рано или поздно эта ситуация приведет к банкротству.

— То есть вы прогнозируете банкротство Латвии в составе ЕС?

— Это неизбежно.

— Когда?

– Следующие 10 лет в ЕС мы точно не переживем. Ну сколько страна может держать постоянные минусы по торговому балансу? Есть же какой–то разумный предел! Кроме того, история показывает, что никакие союзы и альянсы не существуют вечно — ни Римская империя, ни СССР. Рано или поздно мы добровольно или принудительно выйдем из ЕС. И получим еще один опыт.

— И все же назовите хоть один ваш личный плюс от вступления в ЕС.

— За эти 10 лет я смог познакомиться с десятками замечательных людей из стран ЕС, которые являются ведущими политиками и евроскептиками. Признаю, что если бы не ЕС, то я вряд ли бы их встретил.

— То есть вы благодарны ЕС за то, что смогли познакомиться с другими евроскептиками?

— Примерно так (смеется). Все остальное — это уже вопрос вкуса. Или вам нравится большая федеральная страна, или вам нравится своя маленькая Швейцария со свободой выбора, четырьмя государственными языками и уровнем жизни выше, чем в ЕС. Но при условии, если вы принимаете правильные решения. Если вы принимаете неправильные решения, то ваша судьба — это второй Бангладеш…