Эхо прошлого — болевой порог 1

«Легко клеветать на мертвых…»

Очень легко клеветать на мертвых, благо постоять за себя они не могут. Но насколько это легко, настолько же и непорядочно. Об этом, к моему большому сожалению и возмущению, забыла автор книги Тамара Трутько. Сегодня в Латвии стало модным поливать грязью борцов с фашизмом и возносить на пьедестал фашистских прихвостней, превращая их чуть ли не в борцов за свободу Латвии. Правда, не совсем понятно,чем угрожали Латвийской свободе малые дети, женщины и мирные жители в Даугавпилсе, Акнисте и других городах, расстрелянные… нет, не фашистами, а латышскими айзсаргами и их пособниками, среди которых были соседи убиваемых… Единственная вина убиенных была в том, что все они были евреями… И вот теперь, прикрываясь завесой времени, стараются обелить этих негодяев и сделать из них героев. Но автору, если он действительно автор, не положено писать откровенную клевету, тем более, что ее элементарно опровергнуть. В отрывке из пасквиля «Сибирский надлом», напечатанном в газете под названием «Встреча», приводятся «воспоминания Ивана Меркурьевича Кламажникова», в которых оный пособник фашистов поливает грязью ныне покойного М. Комраса. Он пользуется тем, что человека нет в живых, и он не может привлечь к уголовной ответственности за клевету. Начнем с конца: «…смотрю: у гаража Комраса стоит его машина, а рядом машина «скорой помощи», из бака которой перекачивают бензин в бак личной машины Мордехая…»
Все бы ничего, картина привычная для определенного времени, кроме малости: у Максима Комраса НИКОГДА НЕ БЫЛО ЛИЧНОЙ МАШИНЫ И ГАРАЖА, да и прав на вождение автомобиля М. Комрас НИКОГДА НЕ ИМЕЛ! В отличие от вышеназванного Кламажникова И. М. Вот такая мелкая несуразица… и теперь в этом свете совсем фантастически звучит воспоминание «…узнаете? Я – ваш крестник! Он побледнел, смотрит на меня испуганно, а потом дверь захлопнул – и на газ…» Можно ли верить воспоминаниям лгуна? Солгавший единожды солжет снова! Самые красочные воспоминания у фантазеров! Насколько известно, после войны прошло достаточно времени, чтобы предъявить свои претензии лично М. Комрасу… Он никогда ни от кого не скрывался и честно жил до самой смерти… В отличие от вышеназванного клеветника и автора книги…, конъюнктурно наживающих свой «капитал» на антисемитизме и профашистской политической направленности определенных кругов в Латвии. Кроме того, мне неизвестны случаи, чтобы осужденному, отправленному на прииск, присылали сообщение о том, какую за него премию выдали; кому, когда и за что присвоено воинское звание… То, что допускается в ХУДОЖЕСТВЕННОЙ литературе и фантастике, категорически запрещено в документальных очерках и воспоминаниях! В документальных очерках и воспоминаниях нет места художественному вымыслу, если только под маркой воспоминаний не пытаются протащить откровенную ложь и превратить белое в черное! Еще одна деталь: все годы, пока был жив М. Комрас, Кламажников молчал! Почему же молчал столь «смелый и прямой» Кламажников? Не потому ли, что в случае открытого выступления против Комраса могло всплыть его действительное дело? Позвольте теперь и мне вступить на столь любимый Кламажниковым и Трутько путь домыслов: не так уж чист Кламажников, совсем не правдив (точнее сказать насквозь лжив!), просто захотелось ему, на старости лет, показать себя этаким невинно пострадавшим… ну и заодно облить грязью евреев, ради уничтожения которых он воевал во время Второй Мировой войны на стороне фашистов. Недаром во время своих «воспоминаний» он постоянно подчеркивает имя «Мордехай», взятое из книги «Евреи Даугавпилса», хотя всю войну и после нее М. Комраса звали Максим Комрас и фигурировать в настоящих воспоминаниях он мог только под этим именем! Может, стоило поднять в архивах Верховного суда дело Кламажникова и взять оттуда список свидетелей, его обвинявших. Стоит проверить, кто из них жив на сегодняшний день… Тогда, может, станет яснее, почему молчал все эти годы Кламажников. …«Его взгляд некоторое время блуждает, как-будто заглядывая в тайники его памяти…» Но психологам точно известно, что «блуждающий взгляд» – признак лживости и нечистой совести! А страницу в газете было бы правильнее назвать не «Встреча», а «Встреча с лгуном!».

Давид КОМРАС
****

Эта заметка должна стать ответом в газете на ту клевету…

Тамара Трутько, ознакомившись с письмом Д. Комраса, ответила ему. Приводим фрагменты ее письма.
«Смею предположить, что Ваш дядя при жизни не все поведал Вам… о своей работе в органах МВД и о методах, которые он использовал… По проведенным 19-21 января 1950 года М. Комрасом допросам в Иркутсткую область из Даугавпилса было этапировано 5 человек: И. Кламажников, Я. Морозов, Я. Сидоров, Ю. Карнач, М. Ивановский без предварительного следствия, привлечения свидетелей и суда. По поводу столь длительного их молчания могу сказать следующее …М. Комрас, авторитет которого зижделся на верном служении той власти и Компартии, был в то время вне критики и подозрения, ибо для людей, чьи судьбы и так были не единожды изломаны, последствия такого откровения могли быть непредсказуемы… Новая обстановка позволила людям открыто поделиться своими думами и своей болью. Воспоминания их — это документы, хоть и эмоционально окрашенные…
…Среди тех, кто был мобилизован в 1943 году в немецкую армию, был и «негодяй» И. Кламажников и еще четыре «приспешника фашистов», которых Ваш дядя после беседы в кабинете… отправил в Иркутскую область. Имеющиеся у Кламажникова реабилитирующие его документы… признают высылку 19 января 1950 года незаконной… Преступлений за ними не числится, т.к. они были мобилизованы в 1943 году на… подсобную службу «Хилфс Виллигер», солдаты которой к военным действиям не привлекались. Они не имели оружия…, использовались лишь для подсобных работ… По поводу полученной за добросовестную службу М. Комрасом премии: конечно, Кламажникову из МВД не сообщили, но у него в Даугавпилсе остались родные, которые и довели до него впоследствии эту «радостную» весть…
И напрасно Вы их обвиняете в антисемитизме… К Вашему сведению, семья «антисемита» Кламажникова в июле-августе 1941 года, рискуя своей жизнью, укрывала в своем сарае двух братьев-евреев, Берку и Иоську Нониц, и сам Иван Меркурьевич… два месяца носил еду скрывающимся от немцев братьям…
Я не стремлюсь, уважаемый г-н Комрас, как Вы изволили выразиться, «обелять» преступников… Я вижу свою задачу в том, чтобы рассказать людям правду, как все это было».
Объективности ради следует сказать, что в памяти многих горожан М. Комрас остался глубоко порядочным, честным и достойным человеком. А как же его допросы? Вот что об этом сказал авторитетный ученый, Почетный даугавпилчанин, профессор ДУ  Иосиф Штейман, хорошо знавший покойного.
— Я глубоко сомневаюсь в этих показаниях. Есть такое выражение: «Врет как очевидец». Как М. Комрас мог допрашивать подследственных, если он работал начальником колонии для заключенных? Допрашивали следователи, прокуроры. Это была не его работа. Я слышал, что он пользовался очень большим авторитетом и уважением у заключенных. Об этом говорили многие. Но и эти свидетельства тоже надо воспринимать критически. Иначе говоря, прежде чем делать какие-то выводы, надо тщательно изучить факты, все досконально проверить.
А вот что сказал известный краевед, Почетный даугавпилчанин, Залман Якуб, с детства знающий М. Комраса.
— Никогда не поверю, что М. Комрас мог причинить кому-либо зло. Я его очень хорошо знал. Это был добрейшей души человек, настоящий гуманист. Когда он умер, многие знавшие его люди искренне плакали. Он пользовался большим авторитетом в еврейской общине. Он был большой умница и у него было доброе сердце.
С тех послевоенных событий, о которых говорит И. Кламажников, прошло более полувека. Те, кто попали в жуткую сталинскую «мельницу» и остались живы, не забудут эти годы никогда. До сих пор дают о себе знать не только телесные, но и душевные раны. То время особенно ставило людей перед трудным нравственным выбором. И, по большому счету, жертвами того времени часто становились не только те, кто шел в лагеря, но и те, кто туда отправлял. Многие понимали, что берут большой грех на душу — но альтернативой было лишь самому положить голову на плаху. Для того чтобы пойти на это, требовалось большое мужество. Но, как говорится, не судите, да не судимы будете. Не будем судить этих людей. И потом — судить прошлое и людей в нем с позиции сегодняшнего дня — дело неблагодарное. А были и такие следователи МГБ, которые искренне верили, что каждый подследственный — враг народа. Мол, на допрос в МГБ невиновные не попадают. А раз враг — значит, к ногтю его. Как сказал великий писатель? Если враг не сдается — его уничтожают. Что ни говори, а сталинская пропаганда крепко промывала мозги.
Послевоенные события давно стали историей и объектом исследования историков. А истинную оценку людям и тому, что они творили, даст только Всевышний. Уймитесь волнения, страсти! Пусть вместо них придут смирение, покаяние и прощение. Это лучшее, что может сделать человек для своей бессмертной души.