Механик Эдуард ГОНЧАРОВ — один из лидеров протестного русского движения Латвии. Сейчас он вместе с Михаилом Тясиным и депортированным Александром Казаковым является сопредседателем ОКРОЛа. Активная общественная деятельность привела Гончарова к самому Владимиру Путину — во время телемоста с президентом России ему представилась возможность задать вопрос.
Эдуард Гончаров поинтересовался, чем Москва может помочь латвийским негражданам. Сам он является убежденным “негром” и синий паспорт не хочет получать из идейных соображений.
“Президент дал нормальный ответ”
— Эдуард, расскажите, чем сейчас занимается ваша организация. Какие проекты вы осуществляете?
— Наша организация была создана год назад активистами Штаба защиты русских школ, когда стало ясно, что надо развивать это движение и реформой тут уже не ограничишься. Блок вопросов, которыми мы занимаемся, — язык, образование, гражданство. Наша основа — это культурная деятельность и ряд политических акций. Та же Родина, которая заявляла акцию 16 марта и сейчас проводила пикет, это одна из организаций, входящих в ОКРОЛ.
— А откуда вы получаете финансирование?
— Не получаем никакого. Живем на взносы и ищем помощи на конкретные проекты. Мы организовывали очень интересную выставку икон, есть у нас образовательный центр. Готовим молодежь для поступления в вузы России. Были проекты поездок в Россию, устраивали Школу молодых лидеров. Нашей организации пока только год, полгода мы пытались встать на ноги, государство нас не сильно любит.
— Как вам удалось попасть на “телеаудиенцию” к Путину?
— Первый канал сразу предлагал русским организациям поучаствовать. Напрямую к нам обратились, и мы были не против. Там выбирались не вопросы, а темы. Ну, я предложил спросить про неграждан. Заявок было много, но некоторые хотели задавать вопросы на 10 минут, что, конечно, не годилось.
— Вы спросили Путина, чем он может помочь латвийским негражданам. А какой именно помощи вы от него ждете?
— Россия действительно может поднимать этот вопрос на международном уровне. Хотелось бы получить ответ и насчет упрощения визового режима для неграждан. Это больная тема. Президент дал нормальный ответ, высказал свою позицию. Только совместным давлением — мы изнутри, а они снаружи, эту систему можно поломать.
Циничная механика протеста
— А вы сами гражданин или нет?
— Нет. И не хочу натурализовываться, потому что это государство мне враждебно, и мне противно давать ему присягу.
— Вы уже много лет активно боретесь за интересы русской общины и останавливаться, похоже, не собираетесь. В чем вы видите смысл этой борьбы?
— Я с 94-го года работаю в этих организациях и верю в успех. Моя первая самостоятельная акция — пикет в защиту Кононова. Тогда пришло 100 человек, и все говорили: какой успех! Если у нас на массовые акции штаба приходит меньше полутора-двух тысяч, мы считаем, что это уже провал. Ситуация изменилась. Если раньше о русском языке как о втором государственном говорило 10-15 русских организаций, то сейчас 80% русских жителей эту идею поддерживают. В принципе, мы переломили сознание. Конечно, мы наивно считали, что чего-то удастся добиться нахрапом, Европа нам поможет. Сейчас необходима перегруппировка, ищем новых людей, новые методы.
— О каких новых методах вы говорите?
— Допустим, массовые акции, которые проводил штаб, — их замечают. Акцию 16 марта, которую мы организовывали, очень хорошо заметили. 4 мая, когда мы вышли к президенту и дипломатическому корпусу, — тоже. Такими методами мы и будем действовать.
— То есть устраивать нечто вроде театрализованных действий?
— Почему? Это очень распространенные в мире акции ненасильственного сопротивления, они применялись еще Ганди, Мартином Лютером Кингом. В Польше они хорошо работали. “Оранжевая революция” на этом была построена. Недавно читал большую статью о лидерах разных революций, и они четко выстраивают механику. Причем достаточно цинично. Один из советов, например: при противостоянии с полицией ставить в первый ряд девушек в белых майках, чтобы лучше была заметна кровь. И это взорвет ситуацию. Там описывается много методов, и самое интересное, что, не зная о них, мы их применяли. Конечно, мы понимаем, что делаем. Это будет не через год и не через два, но своего мы добьемся.
1 сентября 2004 года — это провал
— Разумеется, ваши акции невозможно не заметить, но конечного результата — отмены реформы — вы ведь так и не добились.
— Нам не хватило буквально немножко решимости. Если бы 1 сентября 2004 года к зданию правительства приковалось несколько сотен, тысяч человек вместо девяти, ситуация была бы другой. Приняли бы закон о национальных школах, он был абсолютно готов, его оставалось только подписать. Но не хватило нам организационных способностей. Некоторые лидеры штаба просто испугались. Это был провал, но на ошибках учатся.
— Сколько человек в Латвии, по-вашему, являются вашими сторонниками?
— Костяк, на который мы полагаемся, это человек сто. Это люди, которые участвуют, предлагают идеи, могут помочь деньгами. Но 1 мая прошлого года мы вывели на улицы 50 тысяч человек. Поддержка есть.
— 50 тысяч человек — значительный электорат. Не лучше ли вместо митингов призывать людей получать гражданство и добиваться своего политическими методами?
— Я не против того, чтобы люди принимали гражданство. Никогда никого не отговаривал. Но посмотрите, сколько на прошлых выборах было голосов у объединенного ЗаПЧЕЛ — 25%. С ним как ине считались, так и не считаются. Предположим, если мы получим 49%, то по русскому вопросу 51% будет голосовать против. Они ненавидят друг друга, но против нас объединяются. Конечно, мы можем взять власть в Риге, Даугавпилсе, Юрмале. Да, это мощный рычаг, но для давления на этнократию нужно использовать весь спектр средств.