Куда податься русскому движению

На эту актуальную тему «Час» побеседовал с кандидатом философских наук политологом Майей Круминей. Кроме того, она попыталась обосновать, почему:


в Латвии достижимо лишь формальное, но не фактическое равенство;

латвийские русскоязычные в значительной мере сами виноваты в том положении, в котором оказались;

Запад сквозь пальцы смотрит на латышский национализм.

Неравенство неизбежно?


Русское движение Латвии прошло несколько этапов становления – от поиска диалога с властями, озвученного на родительских конференциях ЛАШОР, до появления Штаба защиты русских школ с его массовыми митингами и создания ОКРОЛ – Объединенного конгресса русских общин Латвии. Но сегодня, похоже, правозащитная активность переживает спад. Реформа-2004, когда-то поднявшая на дыбы народные массы, второй год успешно корежит русские школы.

- Становится все очевиднее, что реформу школ больше нельзя рассматривать отдельно от проблемы массового безгражданства. Цели русского движения становятся шире и жестче. А что вы думаете о средствах их достижения? – поинтересовалась я у Майи Яковлевны.

- Латвия сегодня представляет собой национальное государство, где осуществляется политика государственного национализма – в интересах правящего класса и титульной нации. Что лежит в основе этой политики? Борьба за ресурсы. Ресурсы – власть, деньги, образование, другие возможности – ограничены. И, безусловно, политика правящих направлена на то, чтобы создать преимущества для титульной нации на всех уровнях.

Абсолютное равенство – это утопия. Я имею в виду фактическое равенство возможностей для самовоспроизводства и развития латышей и нелатышей. Возьмите любую западную страну – Францию, Великобританию, Германию. Государствообразующая нация и там находится в преимущественном положении на всех уровнях жизни. Эмигранту, даже если он квалифицированный специалист и знает местный язык, гораздо труднее получить работу, адекватную его квалификации. Он вынужден соглашаться на более низкий статус.

- Вы исходите из положения, что все русскоязычные сюда приехали?

- Конечно, нет, но я исхожу из реального положения вещей. На чем может настаивать русскоговорящая община? На правовом равенстве. Оно не только реально, но и достижимо. Однако же оно все равно не обеспечивает равенства фактического.

Если проанализировать социально-экономическое положение латышской и нелатышской общин, то у последней дела обстоят хуже. Конечно, этот вопрос требует серьезных исследований, но есть вещи, которые бросаются в глаза. Возьмем чиновничество – это, как правило, латыши. Или кто у нас занимается строительством домов, возведением супермаркетов? Тоже в основном латыши. Это так называемый средний класс, опора правящего режима.

А возьмем бомжей, заключенных, беспризорных детей – среди них очень много нелатышей. То есть существует определенная связь между национальной принадлежностью и социально-экономическим положением. Нам такое положение не нравится, мы считаем его несправедливым, но такова реальность – жестокая, нехорошая, но, на мой взгляд, пока еще далекая от открытого этнического конфликта, от апартеида…

Нас губит конформизм


- На апартеид, наверно, и народ бы иначе реагировал – выходил на улицу, размахивая дубиной народного гнева, бил витрины, переворачивал машины?

- Это большой вопрос. Народ не любит выходить на улицу, он во все времена прогибался перед властью, а протестовали только немногие. Я считаю, что русскоговорящая община Латвии в значительной мере сама виновата в том положении, в котором оказалась. Недавно учитель Владислав Рафальский признал, что учителя и директора русских школ не протестуют, хотя и не согласны с государственной политикой.

Эту проблему я знаю изнутри – пять лет преподавала в Рижской классической гимназии и видела, как латышизировалась школа. Видела, что учителя в душе не согласны, но и протестовать не будут, потому что боятся. Сиюминутные личные интересы оказываются важнее. Тем более что правящий класс использовал для поощрения педагогов различные доплаты.

Но если бы только учителя и директора русских школ выступили категорически против реформы, если бы родители повели себя еще активнее, если бы подключился русскоязычный бизнес, реформа бы не прошла. Ведь в руках русских и еврейских предпринимателей, банкиров были и экономические рычаги. Но эти люди думали только об интересах своего бизнеса.

Взять хотя бы Виталия Гаврилова – бывшего главу «Алдариса». Многим режет слух его латышский язык, но он упорно говорит по-латышски. Его дочь училась в латышской гимназии. Конечно, это право и выбор каждого. Но заботы о своих личных, сиюминутных интересах не позволяют людям, подобным Гаврилову, поддержать правозащитное движение в Латвии.

- Может быть, эти люди искренне верят в интеграцию?

- Да, среди нелатышей достаточно тех, кто вполне интегрировался. Русский бизнес, еврейский… ЛАШОР, администрация русских школ, электорат партии Долгополова. Эти люди заинтересованы в том, чтобы в обществе жилось комфортно, чтобы оно не сотрясалось от социальных и национальных конфликтов.

Позволю себе высказать суждение, которое, безусловно, нуждается в исследовании: люди, которые голосуют за ЗаПЧЕЛ, – это менее интегрированная и менее обеспеченная часть общества. Еще раз подчеркну – я не против ЗаПЧЕЛ, избавь меня боже, я говорю лишь с точки зрения анализа: живется-то плохо не всем.

Что касается Татьяны Жданок, то я очень ее уважаю. Это образованный, интеллигентный человек, притом – сильная женщина, последовательный политик и компетентный правозащитник. А ведь сколько ей пришлось вынести! Мой берлинский родственник читает немецкие газеты, а потом пишет мне: «Ваша Жданок в Европарламенте развивает такую активность, что все остальные депутаты от Латвии лишь работают на ее нейтрализацию».

Устранить конкурента


- Майя Яковлевна, вы много писали о проблемах образования. Как по-вашему, может быть, найдутся дети, которым и реформа-2004 идет на пользу?

- У латвийской образовательной политики есть декларируемые цели и есть цели фактические. Декларируемые: интеграция общества, освоение латышского языка и обеспечение конкурентоспособности русскоговорящей молодежи. А фактическая цель – это как раз создание для нелатышских ребят худших условий для конкуренции.

Не стану утверждать, что русскоязычные ребята ассимилируются, но то, что они маргинализируются, – сомнений не вызывает. Лучшие выбьются, остальным будет трудно. Дети со способностями выше среднего действительно смогут конкурировать с титульной молодежью. Речь идет о билингвах, которые думают на том языке, на котором говорят. Таких людей очень мало.

По радио «Домская площадь» часто выступают латышские должностные лица. У них отвратительный русский язык. Им нельзя это поставить в вину, но точно такой же плохой латышский язык у большинства нелатышей. Я знаю лишь несколько исключений – Абрам Клецкин, профессор Ашманис, Илга Апине. Это люди, владеющие литературным латышским и русским. Уверен, что латышский язык от реформы русских школ ничуть не выиграет.

Другой вопрос: как отражается эта реформа не только на знаниях, но на интеллекте, мышлении и психике в целом? Исследованиями никто не занимается. Официальные опросы очень поверхностны. И когда учителя говорят, что обучение на латышском языке не отражается на знаниях ученика, чей родной язык русский, то это абсурд. Оно может отражаться в большей или меньшей степени, но не отражаться вообще не может.

В повседневной жизни у педагогов есть много возможностей поступать по совести, даже не подвергая себя слишком большому риску. Например, если ты преподаешь историю, то одно дело преподавать этот предмет так, как написано в учебнике, и совсем другое – стараясь быть объективным.

Когда учитель двуязычный, он может отнестись к ребенку жестко, а может – более мягко. Он может свести родной язык ребенка к минимуму, а может его расширить. Он может сделать внеклассную работу с учениками более глубокой и яркой – на родном языке. И я знаю таких людей. Главное – у человека всегда есть возможность выбора.

Лишь бы не было войны


- Вы говорите, что у нас нет открытого этнического противостояния. То есть, грубо говоря, на национальной почве пока не убивают. Потому, наверное, и молчит Запад. Неужели пока гром не грянет, Европа не перекрестится?

- Это то, что меня очень задевает, – отношение Запада к молодым постсоветским демократиям. Когда радио «Свобода» и «Голос Америки» говорят о прибалтийских странах, то все время подчеркивают, что они двигаются по пути демократии и т. д. Конечно, если сравнивать латвийских политиков с Туркменбаши, то наши настроены более демократически. Вопрос в том, что брать за эталон.

Национализм маленькой нации имеет определенное историческое оправдание: малому народу труднее себя защитить и сохранить. Но если национализм малой нации становится агрессивным и нетерпимым, он ничуть не лучше национализма большой нации.

Когда произошли события 16 марта в Риге, протестовали лишь две страны – Россия и Израиль. А другие этого «не заметили». Западные страны вообще сквозь пальцы смотрят на местный национализм, на те неонацистские тенденции, которые имеют место.

Это и снисходительное отношение к акцентам, которые расставляют профессиональные историки в своих публичных трудах, и более снисходительное отношение к фашистскому режиму, чем к сталинскому.

Почему так происходит? Во-первых, мне кажется, что это имеет некоторую антироссийскую направленность: Россию до сих пор боятся. А, во-вторых, ведь что нужно странам Запада? Им нужна видимость благополучия. Если бы здесь, не дай бог, случился открытый национальный конфликт, Запад бы тут же вмешался. Что, их беспокоит проблема, на каком языке учатся русскоговорящие дети? Нет, их беспокоит, чтобы здесь не было кровопролития.

Что делать?


- И какой же выход из этой ситуации? На чью еще помощь уповать неинтегрированном русскому латвийцу?

- Как это ни парадоксально звучит, для Латвии национальный вопрос – сейчас не главное.

- ?!

- Сейчас вперед вышли социальные проблемы, о которых без душевной боли говорить нельзя. Во-первых, это проблема жильцов денационализированных домов. Почему законодатели подумали только об одной, очень небольшой группе людей – касте домовладельцев – как истинных, так и мнимых? Почему не подумали о том, как будут жить ни в чем не повинные люди, которых выбросят из домов?

Вторая проблема – уничтожение сельского хозяйства. Захирение мелких поселков, где народ спивается, где даже не на что ребенка отправить в школу.

Третья проблема: маргинализация, деклассирование общества, рост числа беспризорных детей.

Если Латвия вообще способна пойти по реальному демократическому пути, то это возможно лишь на базе объединения латышских и русских организаций против коррупции, беззакония, против оторванности правящего класса от нужд реальных людей, реального общества. Именно здесь, как мне кажется, можно найти точки соприкосновения между общинами.

Но это не значит, что надо перестать бороться за улучшение положения этнических меньшинств. Сегодня может создаться впечатление, что та огромная работа, которую проделали и ЛАШОР, и Штаб, и партия ЗаПЧЕЛ, была напрасна и русскоязычные ничего не добились. Но это впечатление очень поверхностное. Если бы всего этого не было, было бы гораздо хуже. Все-таки массовые митинги привели к тому, что в русских школах языковая пропорция составляет 60/40, а не 90/10 и не «только на госязыке». Так что акции готовить обязательно надо.

Но сегодня зацикливаться на национальных проблемах не следовало бы по одной причине: только это и надо правящему классу. Национальный вопрос – средство отвлечь народ от социальных проблем. Это ведь еще Маркс сказал…

Справка


Майя Круминя около 30 лет преподавала в Латвийском университете – сначала научный коммунизм, а затем политологию. Много публикаций и выступлений она посвятила проблемам развития современной Латвии – особенно в сфере образования.

17.09.2005 , 11:05

chas-daily.com


Написать комментарий