В Coca-Cola Plaza стартует обладатель “Оскара” в категории “Лучший зарубежный фильм”, лауреат “Золотого глобуса” — “Море внутри” Алехандро Аменабара. Удивительно, но факт — Аменабару удалось снять жизнеутверждающее кино на не самую веселую тему эвтаназии. После того как талантливый испанец Алехандро Аменабар был замечен американцами и поставил свой первый англоязычный фильм (“Другие” с Николь Кидман), получивший позитивные отклики критиков и в Европе, и в Штатах, все думали, что он продолжит снимать в Голливуде. Тем более что в Америке уже начали делать римейки на его картины (“Ванильное небо” с Томом Крузом, поставленное по мотивам “Открой мои глаза”). Однако Аменабар предпочел сделать шаг в сторону и снял в Испании фильм, совсем не похожий ни на свое раннее творчество, ни на инфернальных “Других”. Неожиданный выбор Без лишнего пафоса
“Море внутри” основано на реальной истории Рамона Сампедро, парализованного после неудачного прыжка в море в течение 26 лет и все это время яростно боровшегося за легализацию эвтаназии, но в конце концов покончившего с собой.
Фильм выдержан в реалистической манере, отступления от которой режиссер позволяет себе только в сценах воображаемых полетов героя к морю, к тому месту, где его постигло несчастье.
На роль пожилого паралитика Аменабар пригласил лучшего актера Испании 35-летнего Хавьера Бардема. Выбор был неожиданным: Бардем хоть и играл за свою карьеру разноплановые роли (от брутальных мачо до затравленных гомосексуалистов), но в качестве парализованного представлялся слабо: слишком уж буйной энергетикой и ярко выраженным мужским началом обладает этот актер. Однако актер идеально совпал со своим персонажем, по-настоящему удивив поклонников: полноценный образ он создал, играя практически только одним лицом. Впрочем, и герой его далек от стереотипного образа тяжелобольного: он мечтал о смерти, но по-настоящему любил жизнь, чувство юмора помогало ему стоически переносить страдания, а благодаря своему обаянию он влюблял в себя десятки женщин (в фильме их число сокращено до двух — угасающей от неизлечимой болезни красавицы-адвоката, которая помогает бороться за легализацию эвтаназии, и простой работницы фабрики с неустроенной личной жизнью).
Несмотря на трагичность темы, Аменабар не ударяется в пафос, избегает ненужной сентиментальности и спекуляции на чувствах зрителя. В споре о плюсах и минусах эвтаназии фильм делает ставку на рациональность. Почему самоубийц не сажают в тюрьму, в отличие от тех, кто добровольно помогает умереть смертельно больному? Почему, когда речь заходит об эвтаназии, государство, провозглашающее себя светским, трусливо пытается сослаться на церковь и ее догматы? Ответов на эти вопросы Рамон так и не получает ни от чиновников, ни от судей. Как не получает их и от священника, пытающегося убедить его жить во что бы то ни стало. “Вы довели буржуазное право частной собственности до предела, распространив его на человеческие душу и тело. Церковь — первая, когда речь заходит о страхе перед смертью. Если не будет страха — потеряете много клиентов”, — говорит ему герой, убежденный атеист. Церковнику (такому же паралитику, как Рамон) возразить нечего, он предпочитает просто ретироваться с поля боя. И этот момент — самый смешной в фильме, который заряжен мощным антиклерикальным посылом, столь свойственным в последнее время испанскому и латиноамериканскому кино.