Карла Эдуардовича Априявского знают многие по его активной общественной деятельности. Как-то при очередной встрече он показал мне чудом сохранившееся письмо, за которым - удивительная история семьи, волей судеб оказавшейся разбросанной по странам и континентам.
История ХХ века катком прошлась по семье рижанина
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
Фото из личного архива К. Априявского.
Рижанин Карл Априявский.…Копия пожелтевшего конверта. Круглый почтовый штемпель с текстом: BRONXCENT ANNEX.NY .1 AUGIO. И год – 1937-й. Адреса: на английском – отправителя из Нью-Йорка и на русском – получателя в Ленинграде.
Согласитесь, получить в 1937году в Ленинграде письмо ОТТУДА означало бы подписать себе приговор – и еще хорошо, если не смертный. Но, как ни странно, эти письма доходили…
Через океан
О чем же шла речь в письме, датированном сентябрем 1937года? С разрешения Карла Априявского приведу отрывки из него:
«Эдик… Хочу поздравить тебя и Зину с рождением второго сына (Карла. – В. Д.). Желаю всем счастья и достижения ваших целей в жизни, и пусть ваши дети растут на страх врагам и на радость стране…
Что касается Пети, он здоров и работает… фотографом при рабочей газете и очень доволен, несмотря на малый заработок, но мы пробиваемся, живем с моими родителями. Наша дочь уже взрослая, ей 12 лет…
Петя встретил в Нью-Йорке полярных летчиков и с ними познакомился. Был неимоверно рад этому. Он их проводил к пароходу, когда они уезжали. Он уходит рано утром и приходит поздно ночью. Привет Зине, поцелуй за меня племянников… Ваша Нина.
P. S. Дорогой брат! Я жив, здоров, но очень занят. Работаю в качестве фоторепортера в газете Daily-Worker нашего местного органа ЦК А.К.П. (Американской коммунистической партии. – В. Д. ). Сейчас в Соединенных Штатах масса событий – непрерывная волна забастовок, а потому масса работы. Целый день на ногах, из одного конца Нью-Йорка в другой.
Снимал мировых героев – Чкалова, Байдукова и Белякова, а потом вторую группу – Громова.
Петр».
Семейная сага
Что же предшествовало этому и другим письмам, как сложились судьбы упомянутых в письме людей? Я попросил Карла Эдуардовича ответить на эти вопросы.
- В семье моего деда-литовца по отцовской линии было два сына – старший, Петр, и младший, Эдуард. Родились они в Литве, в Юрбуркасе.
Когда произошла Февральская революция, Эдуард, будучи 18-летним литовским стрелком, приехал в Питер, где принял активное участие в октябрьских событиях на стороне большевиков. Петр оставался в Литве и после обретения ею независимости уехал в США. Там вступил в Американскую компартию, стал работать в ее газете.
В свое время в публичной библиотеке мне довелось прочитать во всесоюзном журнале «Авиация и химия», с которым он сотрудничал, его статьи о кризисе в Америке, о забастовках.
А мой отец после революции поступил в Тверскую кавалерийскую школу, которую оканчивали многие видные советские военачальники, затем сражался на фронтах Гражданской войны. В 1919 году вступил в ВКП(б). Был ранен, получил инвалидность 2-й группы. Награжден орденом Боевого Красного знамени. Потом был направлен на работу в органы. Затем стал директором одного из заводов в Ленинграде.
Каток истории
Многие страницы семейной истории мне до сих пор неизвестны. Знаю лишь, что в том же 1937 году мой отец был арестован и исключен из партии. У него отобрали награды и именное оружие. В том же году, 21 мая, родился и я.
Но – обратите внимание – письмо, датированное сентябрем 37-го, все-таки дошло из Нью-Йорка до Ленинграда! Каким-то чудом оно сохранилось в годы войны. А ведь огромная библиотека семьи и мебель исчезли в пламени «буржуйки» во время блокады.
Вскоре отца отпустили. Когда началась война, его как инвалида отправили в прифронтовую зону на Карельский перешеек на заготовку леса.
Когда отца арестовали, то ему ставили в вину и связь с Америкой. И он посылал в ЦК фотографии брата, его статьи в советской и американской прессе, его фотографии, доказывая, что брат является коммунистом.
Отца реабилитировали только в 1956 году. Тогда я уже был курсантом Минского военного училища. Отец уже не вставал с постели, поскольку в 1946 году его парализовало.
Во время и после войны из Нью-Йорка не было писем, а может быть, они просто не доходили. Но вот сегодня я решил найти своих родственников в Америке через Красный Крест.
Судьбе было угодно свести меня по работе с сыном Валерия Чкалова – полковником Игорем, который работал в научно-исследовательском институте и создавал автоматизированную систему управления обороны Ленинграда.
Так уж совпало, что в день моего рождения на льды Северного ледовитого океана высадились четверо зимовщиков станции «Северный полюс» во главе с Иваном Папаниным. А через четыре дня Чкалова и Байдукова вызвали в Кремль и дали разрешение на полет в Америку через Северный полюс.
18 июля 1937 г. советский самолет Ант-25 поднялся в воздух. Через 63 часа полета, преодолев 5500 миль, он приземлился в Ванкувере. Эти и последующие события нашли отражение в переписке двух братьев.
А потом довелось встретиться и с Георгием Филипповичем Байдуковым, который возглавлял 4-е Главное управление Министерства обороны СССР, занимавшееся внедрением новой техники и сферой изобретательства и рационализаторства. Этим занимался и я. Имею и удостоверение, подписанное Байдуковым.
А я чужой?
Бабушка по маминой линии родом из Латвии, из Митавы. Жили они в Бауском районе. Во время Первой мировой войны – об этом ныне мало говорят – около 500 тысяч человек бежали из Латвии, в основном в Россию. Так моя мать и бабушка оказались в Петербурге, а старшие дети решили остаться здесь. Там мама встретилась с отцом.
Родственники, оставшиеся здесь, оказались в другой стране. В годы Великой Отечественной войны почти все они были уничтожены фашистами и их местными прислужниками. Только двум старшим братьям мамы удалось бежать из гетто и спастись. Сейчас они живут на Западе.
Я же родился в Ленинграде, пережил блокаду, потом служил там в зенитно-ракетных войсках ПВО. И вдруг приказом министра обороны СССР был переведен в Прибалтийский военный округ в Латвию – на родину своей матери.
Когда Латвия восстановила независимость, выяснилось, что гражданство ЛР мне не положено, поскольку мои родители не проживали здесь с 1918 по 1840 год.
Простите, но где же логика? Несколько лет назад с помпой отметили 100-летие рижского трамвая, сейчас – 135-летие латвийской кондитерской фабрики «Лайма». Но, господа правые политики, они появились не в независимой Латвии, а в России! Так уж будьте последовательны…