Русский сезон Ирины Долженко

Одна из самых востребованных в мире солисток Большого театра сегодня споет в Юрмале

Заслуженная артистка России Ирина ДОЛЖЕНКО сегодня вечером выступит в концерте романса “Жемчужины русской камерной музыки”, который пройдет в Малом зале “Дзинтари” в рамках 1-го Международного музыкального фестиваля “Summertime — приглашает Инесса Галанте”. Накануне Телеграф взял у гостьи Латвии интервью.



Запредельное явление
— Ирина, на фестиваль Summertime Инесса позвала своих друзей. А как вы с ней познакомились и подружились?
— Впервые мы встретились совершенно случайно, на конкурсе имени Глинки. Наши номера шли друг за другом, и помню, перед выходом на сцену мы с ней обсуждали покрой наших нарядов. (Смеется.) Это был мой первый конкурс, и в 18 лет я получила приз “Надежда”. А гораздо позже нам довелось встретиться в Большом театре, где мы вместе пели в “Адриенне Лекуврер”.
— Особый гость фестиваля — великий дирижер Геннадий Рождественский. Вам посчастливилось с ним работать?
— Да, и я очень люблю его как человека и как музыканта. Просто преклоняюсь перед ним. Это какое-то космическое, запредельное явление. Огромный талант, потрясающая эрудиция, умение общаться с оркестром, с солистами. Он любит людей, поэтому вокруг него царит совершенно особая атмосфера. Этот человек делает то, чего не делает никто другой, и мне его интерпретации понятны и близки… Но сейчас я боялась ехать к вам из-за того, что в Москве у нас с Рождественским недавно был серьезный конфликт.
— В чем он заключался?
— Летом в Зале имени Чайковского готовилось концертное исполнение опер Римского-Корсакова “Боярыня Вера Шелога” и “Кащей Бессмертный”. А мне не сказали, что именно я должна петь, и я выучила только одну партию. Боже мой, как мне было стыдно на репетиции! Потом, конечно, я все сделала, и получилось нормально. В Юрмале я выступлю 21 августа в заключительном гала-концерте с оркестром, которым будет дирижировать Рождественский. А 16 августа в программе спою романсы Рахманинова и Глинки. В Москве я делаю много камерных вечеров.



Ирина Долженко, меццо-сопрано. Родилась в Ташкенте, там же окончила консерваторию. Была приглашена в труппу Московского государственного академического детского музыкального театра им. Н.И.Сац. Участвовала в спектаклях Московского академического музыкального театра имени К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко. Стажировалась в Италии и во Франции. С 1996 г. — солистка Большого театра. Пела на многих престижных мировых сценах, выступала на престижных международных фестивалях, с выдающимися оркестрами и дирижерами. С 1999 г. сотрудничает с Латвийской Национальной оперой (Амнерис в “Аиде”, Ульрика в опере “Бал-маскарад”). Участвует в исполнении крупных вокально-симфонических произведений, осваивает камерный репертуар.

 


Когда снимали занавес…
— В вашем родном Большом театре начинается ремонт?
— У меня не только в театре ремонт, но и дома, так что с удовольствием вырвалась отовсюду, чтобы немного побыть звездой. К тому же нервничаю из-за того, что у нас до сих пор никто из артистов не получил на руки подписанных контрактов на будущий сезон, и я даже не знаю, что меня ждет первые полгода.
— Но минувший сезон был для вас достаточно насыщенным?
— У меня была роль Сузуки в совершенно непонятной мне премьере “Мадам Баттерфляй” в постановке знаменитого Роберта Уилсона. Причем режиссер приехал на три часа один раз и еще на два дня — перед премьерой. Все! С нами работали ассистенты, атмосфера была ужасная, потому что мы не могли понять, чего же от нас хотят. И когда наконец появился маэстро, оказалось, что его концепция не имеет ничего общего с тем, чего от нас добивались. Так что перед премьерой все были в шоке.
— У вас ведь много ролей в русских операх?
— Я спела Марфу в вызвавшей споры постановке “Царской невесты”. Но когда решаешь образ Марфы исходя из того, что она — живая женщина, а не ходячая икона, то все становится на свои места. Потому что русская женщина в русской опере не может быть какой-то однозначной, одноплановой героиней. Интересно, что вообще сезон у меня получился русский. И начался он с Любаши в той же “Царской невесте”. Я ее раньше пела в Большом, у меня был такой более европейский стиль пения. А тут перед самой премьерой вдруг увидела себя в зеркале в кокошнике — и почувствовала себя другим человеком. Никогда в жизни я так Любашу не пела.
Теперь мы бездомные. Года через три вернемся, но наше “намоленное” многими поколениями старое здание, конечно, таким уже больше не будет. Я ведь пела в последнем спектакле, после которого снимали занавес. Это был “Борис Годунов”. Мы отыграли, потом — фуршет, прощание… Это было ужасно! Когда снимали занавес, мы смотрели и плакали. Занавес тоже повесят другой. Этот, с аббревиатурой “СССР”, передадут в музей.


Творческая семья
— Вы не раз пели в Италии, а просто отдохнуть там хоть раз удалось?
— Когда мы с дочкой были на Сардинии, то смогли походить пешком, что-то посмотреть, впитать. Я с удовольствием пела Меропу в “Эдипе” Джордже Энеску, где у каждого солиста был свой акт, а значит, ты не всегда был занят.
— А чем дочка занимается?
— Учится в седьмом классе, хорошо рисует. Приходит на все мои репетиции. Ей пришлось 24 “Бал-маскарада” прослушать, около 15-ти “Риголетто”… Критикует. Вообще у нас творческая семья. Племянника больше тянет на мюзиклы и эстраду. Пока снимается, учится во ВГИКе… Мой муж Вадим Тихонов — солист Большого театра. Десять лет пропел как баритон, получил “заслуженного артиста”, премию имени Смоктуновского за роль Онегина — и вдруг решил стать тенором! Тоже снимается, недавно сыграл в сериале “Надежда уходит последней”. Соседи были счастливы, а когда у него случилась свадьба в сериале — очень мне сочувствовали. (Смеется.) Я вообще люблю, когда человек умеет себя как-то реализовать. В оперном театре это очень сложно: вот сейчас для тебя нет репертуара — и ничего не сделаешь. Что, например, у меня этом году будет новое? Ну, Третья дама в “Волшебной флейте”, ну, Элен “В войне и мире”. Но это просто мизер после “Хованщины”, “Аиды”, “Опричника” — всех этих огромных ролей.


<BLOCKQUOTE dir=ltr style=“MARGIN-RIGHT: 0px”>


В сегодняшнем концерте (19.00) романсы Глинки, Чайковского и Рахманинова исполнят также сопрано Инесса Галанте, меццо-сопрано Антра Бигача, бас Анатолий Сафиулин (Россия). В программе участвуют саксофонист Хенк ван Твиллерт (Нидерланды) и пианистка Инна Давыдова. Концерт необычной формы (в трех отделениях) построен как романтическая жизненная повесть о чувствах и переживаниях человека, о роковых встречах, разлуках и никогда не оставляющей надежде.

16.08.2005 , 11:13

Телеграф


Написать комментарий