65 лет назад, 5 августа 1940 года, Латвия оказалась в СССР

Факты — вещь упрямая

Два примечательных факта последнего времени. На днях группа латвийских альпинистов поднялась на одну из горных вершин таджикского Памира высотой 6,2 км. С одной единственной целью — демонтировать многолетней давности металлическую табличку с надписью «Советская Латвия» и установить новую, с единственным словом «Латвия». Акция, несомненно, отнюдь не спортивная, а чисто политическая. Ведь сделано это было в канун юбилея несуществующей ныне республики. Еще один шаг в сторону отдаления от «проклятого» прошлого…
Во-вторых, правительство Латвии назначило комиссию, задачей которой объявлено определение суммы материального ущерба, понесенного страной за полстолетия пребывания в Советском Союзе. А почему не для подсчета инвестиций, сделанных им в экономику Латвии в 1940-1991 гг? Такое впечатление, что чиновникам самого нищего государства ЕС больше просто нечем заниматься. Некоторые из наших политиков (делавших хорошие карьеры в советские времена) договорились до того, что обнищание некогда процветающей республики СССР — итог ее длительной оккупации «большевиками», а не дело рук наших доморощенных «приватизаторов», доведших за 15 лет Латвию до ручки своим бесстыдным воровством. Ясно, что Россия ни при каких обстоятельствах платить за грехи Сталина не станет. В лучшем случае пришлет «дохлого осла уши». Впрочем, те, кто додумался до подобной бредовой идеи, все неплохо просчитали. Ведь работа в госкомиссиях у нас щедро оплачивается. Далее — мы теперь в НАТО и Евросоюзе, так что за спиной Вашингтона и Брюсселя можно и Россию попугать. А самое главное — через год выборы сейма, надо же держать под рукой наивных избирателей…

С чего начиналась Латвийская ССР

Вспоминает очевидец и участник событий 1940 года в Даугавпилсе, известный историк  Иосиф Штейман.
— Профессор, так что же это было — социалистическая революция, осознанный выбор народа Латвии в пользу нового государственного строя, оккупация или, того хуже, — аннексия?
— На деле все было гораздо сложнее. Разумеется, никакой социалистической революцией тогда и не пахло. Этот термин впоследствии использовала кремлевская пропаганда. Никакого референдума о вступлении Лавтии в СССР, как гласит в таком случае Сатверсме, не проводилось. Латвия надолго утратила независимость. Вместе с тем, по-моему, с нынешними официальными определениями («оккупация», «инкорпорация» и проч.) также следует обращаться осторожно — они чрезмерно идеологизированы.
Думаю, дело не в терминах. Давайте проанализируем хотя бы главные для тех далеких событий факторы.
Во-первых, при диктатуре Улманиса народ целых шесть лет лишали свободы слова, и он был вынужден молчать. В 40-м люди надеялись и верили, что теперь демократия будет восстановлена. Да, митинги и демонстрации организовывались сверху, но силой на них не сгоняли.
Во-вторых, к тому времени уже год продолжалась Вторая Мировая война, а у жителей Латвии были еще свежи воспоминания об ужасах предыдущей. На штыки Красной Армии рассчитывали как на гарантию сохранения нейтралитета. Повторяю, никто не желал повторения трагедии 1914-1918гг.
Чем руководствовались люди в 1940? Элементарным конформизмом, приспособленчеством. Особенно интеллигенция. Улманис целый месяц безропотно подписывал распоряжения им же утвержденного коммунистического правительства. Поэтесса Аспазия, вдова Райниса, хвалила сначала Улманиса, потом Сталина, потом — Гитлера. И так на всех уровнях людей с образованием. Только один типичный пример, который мне запомнился по городу. Я учился в коммерческом училище. У нас учителем физики был Освалд Сталис — очень образованный, знавший иностранные языки. Он всегда был беспартийным, но с приходом Советов моментально сориентировался, начал выступать на митингах с восхвалением коммунистов. Последние, очень нуждавшиеся в кадрах, тут же назначили его директором училища. Помню, он первый в городе подписался на московский журнал «Под знаменем марксизма». Год спустя, когда Даугавпилс оккупировали фашисты, он стал офицером немецкой полиции, продолжая оставаться директором. Преследовал коммунистов и комсомольцев, хотя одному своему ученику помог скрыться. В конце войны сам уехал на Запад. Вот так, такая была тогда технология выживания.
Наконец, элементарная наивность. Если уже даже Кирхенштейнс и Лацис позволили себя провести, что говорить об остальных? Мне тогда было всего 17 лет (а совершеннолетним человека считали с 21 года). Что я знал о жизни? Меня прельщало быть комсомольцем, я чувствовал приобщенность к некоей тайне, великому делу. Конечно, это был идеализм. Я могу назвать вам десятки более взрослых, чем я людей, которые тогда были одержимы идеей близкого светлого будущего, рая на земле.
— Как вы относитесь к требованиям компенсации от России?
— Как к недостойной игре. Какая компенсация? Думающий политик всегда будет руководствоваться чувством реальности и поиском компромисса. Хотя, как историк, должен отметить — в 40-м большинство представителей титульной нации психологически не приняли советскую власть. Латыши слишком долго ждали своего государства и слишком быстро его потеряли.

«Мы наш, мы новый мир построим…»

Сказанное И.Штейманом дополняет ныне живущий в Риге Михаил Афремович, в 1940 г. — секретарь Даугавпилсской городской комсомольской организации:
— Мы агитировали за советскую власть, были ее адвокатами. Нашей верой и нашей целью было построение счастливого общества. Мы стали рабами высоких идей ради идеи, а не ради собственной выгоды или карьеры. У нас были самые благие намерения. Мы и представить не могли, что ими вымощена дорога в ад. многие потом осознали, что не за такое «счастье» мы жертвовали своими молодыми жизнями.
После отмены запрета деятельности КПЛ в Даугавпилсе летом 1940 года насчитывалось всего два десятка коммунистов. Но эта горстка строителей нового мира была хорошо известна в рабочей среде, им доверяли. С большим энтузиазмом взялись за дело и столь же малочисленные комсомольцы, популярнейшим лидером которых был Павел Лейбч.
А еще в августе 1940 года по мостовым города бодро чеканили шаг красноармейцы под звуки бравой песни:

Бей, винтовка, метко, ловко,
Без пощады по врагу.
Я тебе, моя винтовка,
Острой саблей помогу.

В Даугавпилс пришли неслыханные прежде песни: лирическая «Катюша», героические «Каховка», «По долинам и по взгорьям». В Дубровинке военный оркестр исполнял «Как много девушек хороших». Популярных танго двинчанина Оскара Строка советские музыканты не знали, но публики в парке все равно было предостаточно. В кинотеатрах демонстрировали «Чапаева» и другие популярные советские фильмы — бесплатно.
Вскоре все подданные бывшего Латвийского государства автоматически превратились в граждан СССР, даже если не желали этого. В обращении наряду с латом появился советский рубль в соотношении 1:1 (лат полностью был выведен из обращения 25 марта 1941 г.). Военнослужащие Даугавпилсского военного гарнизона стали красноармейцами, хотя и сохранили прежнюю «буржуазную» форму.