Готовилась ли Латвия к войне с СССР?

5 августа 1940 года VII сессия Верховного Совета СССР приняла закон о вхождении Латвийской ССР в состав Советского Союза. Инкорпорацию Латвии осенил лично глава правительства Аугуст Кирхенштейн, прибывший пред светлые очи всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина.

У штаба был план № 5

Между тем еще за пару месяцев до этого оперативный отдел штаба латвийской армии составил 5–й мобилизационный план, предусматривающий войну с СССР. Как пишет эмигрантский историк Эдагс Андерсонс, “по оценке английских военных наблюдателей, армия Латвии теперь была лучше сконцентрирована и способна сотрудничать по меньшей мере с двумя литовскими дивизиями в районе Шяуляя и Паневежиса”. К тому же армия ЛР увеличилась на 10 000 человек по сравнению со штатами мирного времени.

Лучше всего была дислоцирована 3–я Латгальская дивизия: “Мобилизованные люди и реквизированные транспортные средства могли легко и без заторов достигнуть мест сбора с небольших расстояний”. “Руководство латвийской армии училось на примере Польши и в своих расчетах скалькулировало разрушительное воздействие воздушных сил противника”.

“Задачей Курземской дивизии, — пишет Э. Андерсонс, — было остаться в Курземе для возможной борьбы против войск советских баз”. “Было предусмотрено все дороги от Лиепаи до реки Вента минировать и уничтожить мосты… Для занятия Скрундского моста была размещена одна рота велосипедистов”. “1–му кавалерийскому полку на начальном этапе войны был предусмотрен район боя между Индрой и Дагдой, куда полк из Даугавпилса отправился бы через пару часов после получения приказа. Выделенный для полка боевой район был хорошо изучен и разведан уже в мирное время”.

Всего по трехдневной мобилизации Латвия должна была выставить 130 000 солдат, или семь боевых дивизий плюс одна резервная, три моторизированные группы, 3–4 отряда велосипедистов, военный флот, артиллерийские и другие технические части. “Глядя с чисто военной точки зрения, армия Латвии была бы равноценна отдельным сильным группам армий великих держав, однако с гораздо более слабой артиллерией и совсем слабыми бронетанковыми и авиационными силами”. Предполагалось, что основными оборонительными рубежами станут на западе — река Вента, а на востоке — озерно–болотный регион близ Лубаны. План № 5 был готов к февралю 1940 года.

Объявить войну и сдаться в плен

Военные расчеты латвийских генералов разбились о дипломатическую хитрость Москвы: сначала ультиматум о вводе дополнительного контингента войск получила Литва, и поэтому Латвия обрела дополнительный фронт в 570 километров, прикрывать который было нечем. Сотрудничества между тремя балтийскими странами фактически не было — “Балтийская антанта” оказалась блефом. Однако у Улманиса оставался запасной сценарий: глава государства мог заявить о том, что если СССР нарушит условия договора и введет в Латвию дополнительные войска, то автоматически вступит в силу состояние войны. Разумеется, капитуляция была бы скорой…

Посмотрим при этом на международно–правовые последствия — факт ВОЕННОЙ оккупации Латвии в этом случае был бы совершенно неоспоримым. Улманис мог бы назначить правительство в изгнании, имевшее все сопутствующие регалии. Руководство Латвии могло бы объявить мобилизацию в армию всех мужчин в возрасте от 16 до 70 лет, и в случае последующих репрессий они бы являлись военнопленными иностранного государства, а не арестованными по статье 58 советскими гражданами. Соответственно, размещать и содержать их нужно было бы по стандартам военнопленных. Кстати, если в отношении польских офицеров Сталин и Берия допустили полный беспредел, то практически все финны вернулись после войны домой.

Однако Улманис — в контрасте с его имиджем “вождя” — пошел путем абсолютного государственного предательства, покорно визируя все декреты новой власти. И именно незадачливый диктатор привел Латвию в состояние той международно–правовой неопределенности, в которой она пребывает до сих пор. Ведь очень трудно доказать, что была оккупация, если не было войны.

04.08.2005 , 17:20

"Вести сегодня"


Написать комментарий