Татьяна Полякова готова писать сотни романов 1

Юрис Высоцкис, президент «Юмавы», сообщил, что его всегда интриговала способность русских женщин писать хорошие детективы, выходящие огромными тиражами. По его мнению, все это сильные, незаурядные женщины, которые нашли свое место в жизни. А приезд Татьяны в Ригу он образно сравнил с развязыванием мешка (из которого посыплются романы). Дело в том, что фирма намерена издать еще несколько романов Поляковой в новой серии «Д – детектив».

- Я знаю, что в Латвии много моих книг, видела их в магазинах на русском языке. И согласна с Юрисом, что человек должен иметь возможность читать книгу на родном языке. Надеюсь, в Латвии у меня появятся друзья, – говорит писательница.

Татьяна – мастер придумывать истории. Они приходят самым неожиданным образом.

- Очень часто идеи рождаются из незначительных ситуаций. Однажды мы с подругой возвращались домой очень поздно, в мерзкую погоду, и – ни одного такси. Мы шли пешком и мокли. Вдруг подруга сказала: «Представь, что мы сейчас находим кейс с миллионом долларов». Я развила мысль: «Просто так такие деньги не валяются. Мы с этим миллионом схлопотали бы себе массу неприятностей». Пока мы добирались до дому, я уже придумала историю… так родилась одна из ранних моих книг «Ставка на слабость».

Таких моментов в моей жизни было очень много – из незначительного бытового эпизода рождалась интересная история, которую я спешила рассказать. Обычно у меня в голове несколько таких историй, и основная проблема – остановиться на какой-то конкретной и додумать ее. Частенько я оставляю что-то на потом и никогда к этому не возвращаюсь. Один мой знакомый пошутил, что я уже могу не писать, а продавать сюжеты тем, у кого с фантазией туго. Мол, это будет быстрее и выгоднее.

Но дело в том, что мне очень нравится сам процесс написания, некая игра в детектив, где я исполняю все роли, в том числе и отъявленных злодеев. Приятно чувствовать себя создателем, пусть даже на фантазийном уровне. Я настолько люблю это дело, что стесняюсь называть его работой. Это счастье. И даже своего рода психотерапия.

Очень хорошо придумывать в пути. Конечно, я себя не равняю с Хемингуэем, единственно, что нас роднит, – я, как и он, могу писать в кафе, в поезде, на коленке, в тетрадке, где угодно – под музыку, под танцы и все прочее. Вчера, когда ехала в Ригу, сидела в пустом купе и до поздней ночи писала. Страшный кайф ловила.

…Счастливый человек Полякова – учитель русского языка и литературы, в свое время устроилась воспитателем в детсад, чтобы туда взяли сына. Сейчас сын Родион уже студент, учится в Питере, на юридическом. А мама продолжает жить в родном городе Владимире, считая себя провинциальной писательницей. Да, в детском саду она написала свой роман, который один ее знакомый без спросу отослал в издательство ЭКСМО. И Золушка вмиг превратилась в принцессу. Татьяна очень «писучий» автор. За семь лет дала жизнь 45 романам. Заканчивает 46-й.

- Ого!

- Нет! Чейз написал 79 и умер не от этого. Не буду говорить про любимого Жоржа Сименона, у которого… уж не 900 ли литературных произведений? Вместе с пьесами и со всем.

Как все началось? Просто в начале 90-х у нас был детективный бум, когда женщины в детективе еще не работали, а мужчины производили массу макулатуры. Я очень люблю детективы, покупала их стопками, но читать это было невозможно. Свой первый детектив я писала по существу для себя – то, что бы мне хотелось читать. Оптимистично, весело. И хеппи-энд просто обязан там быть. Так у меня сложилось.

В тот момент никто так не писал. Роман «Тонкая штучка» оказался, как говорят, в нужное время в нужном месте и разошелся огромным тиражом. Для первой книги – невиданное дело.

- Ирония – это такая удобная среда обитания? Или поветрие? Куда ни сунься – иронический детектив.

- ( Смеется .) В самом деле! Это с моей легкой руки. Сейчас во всех издательствах России есть люди, работающие в этом жанре. Поэтому я себя быстро скоординировала и стала писать другие вещи. Мои героини – интеллигентные авантюристки.

А иронический взгляд свойствен очень многим женщинам. Думаю, это некая защита от реальности.

- Убиваю я достаточно много, – продолжает смеяться Татьяна, – и редко обхожусь одним трупом. Но относиться к этому серьезно я не могу, потому что это все же игра. Упрекать меня за это – все равно что мальчишек, которые играют в войнушку. У нас это почему-то так называется, и звучание слова уже несерьезное. Люди это любят, и зачем-то это нужно. Любят и откровенный трэш – жуткие страшилки…

- То есть игра без трупов для вас уже не игра?

- Да нет, есть и без трупов… Но все-таки детектив, как ни прискорбно звучит, это рассказ об убийстве. Кто убил, за что и почему? И надо злодея этого найти! А если человеку такая игра претит, пусть не читает детективы. Слава богу, и без них достаточно книг. Но если хотите что-нибудь душещипательное, то милости просим к Татьяне Поляковой.

Вот у меня сын просто не читает детективов. Я ему с большим трудом впихнула Дэна Брауна, чтоб не был темнотой. Он прочитал и говорит: «Все, мама, хорошо, но на фига там эти убийства?»

Ну что делать? Я вот никогда не могла увлечься любовным романом. Скучно. На 30-й странице думаешь: пора бы кому-то кого-нибудь убить. Если литература легкая, то она должна содержать какую-то загадку, тайну. А если знаешь, что там милые бранятся – только тешатся и в конце пойдут по жизни рука об руку, то мне это неинтересно.

- Многие ли считают себя прототипами ваших героев?

- Никогда не пишу «с натуры», можно сказать, все мои персонажи – картонные. Но люди за мелкими деталями не хотят видеть главного. Я получаю массу писем, где говорится: ваша героиня – это я, это история моей жизни. И рассказывают историю, которая абсолютно не похожа на то, что я написала. Ну… это такое свойство женщин. Да и не только женщин.

- Вы ощущаете себя женским писателем?

- Считается, что у женского детектива читательская аудитория в большинстве женская. Но я даже не размышляю на эту тему, меня мало занимает, кто будет это читать. Если мне история безумно нравится, я ее с а-агромным удовольствием тороплюсь рассказать.

У нас многие мужчины-авторы жалуются: «Сидел три дня – написал четыре строчки». А мне всегда им хочется сказать: «Может быть, есть смысл заняться чем-нибудь другим?» (Татьяна звонко хохочет. Не могу удержаться и присоединяюсь к ней.) И даст бог здоровья – я не сорок шесть романов еще напишу, а сто сорок шесть! Были бы желающие издавать и, главное, читать.