Кто в ответе за наше здоровье? 1

Вполне логичен вопрос: есть ли в Латвии вообще грамотные специалисты, отвечающие за наше здоровье?

О проблеме корреспонденты “Вести Сегодня” побеседовали с врачом-гигиенистом, руководителем лаборатории химических исследований SIA Kraslavas ћdens Сергеем Критенко. Образование врач получил в знаменитом Ленинградском II медицинском институте. В этом учебном заведении была основная база профилактической медицины всего (!) СССР, многие специалисты, окончившие вуз, теперь работают в разных странах мира, ведущих НИИ и лабораториях. Сергей Критенко 9 лет отслужил главным врачом Краславы, а теперь контролирует качество воды во всем районе. Да и о ситуации в целом по республике он прекрасно осведомлен, может четко анализировать и делать выводы.

Риск — дело неблагородное

Проблема явная: в стране катастрофически не хватает специалистов, способных спрогнозировать ситуацию в Латвии — определить, что наиболее опасно для ее жителей. А ведь они были, правда, в начале 90–х в угаре Атмоды практически всех уважаемых докторов наук, занятых в соответствующей сфере при вузах и лабораториях, прогнали “по национальному признаку”. В результате новых, молодых профессионалов готовить просто некому. Проблема, по словам доктора Критенко, упирается в отсутствие педагогический базы. Несколько лет назад в Университете Страдыня открылся санитарно–эпидемиологический факультет, но каких там готовят специалистов, остается лишь догадываться, поскольку, по мнению доктора Критенко, научная база по профилактической медицине в стране фактически отсутствует.

Сейчас профилактикой занимается по сути лишь Агентство общественного здоровья, но только профилактикой инфекционных заболеваний, а людей, способных оценивать разного рода риски, нет.

— Общественное здоровье напрямую зависит от вредных факторов окружающей среды. Риск — это научный термин, означающий особую вероятность развития у населения неблагоприятных эффектов в результате реального или потенциального загрязнения среды, — раскрывает понятие Сергей Критенко. — Для расчета риска необходимы, во–первых, правдивые статистические данные (они, как правило, утаиваются от населения) о загрязнении воздуха, почвы и воды; во–вторых, факты о заболеваемости населения в каждом конкретном регионе; в–третьих, расчет корреляции, то есть взаимосвязи между вредными веществами в выбросах и некоторыми видами патологии, пример: твердые фракции золы способствуют возникновению рака легких и так далее.

Технологией оценки риска владеют во многих странах мира, а особенно в России, где активно развивают научную базу в данной области. Там в отличие от латвийских организаций грамотно проводится и социально–гигиенический мониторинг. А у нас… По идее, исходя из самого названия структуры, Агентство общественного здоровья обязано заниматься многими вещами: обобщением статистики, оценкой заболеваемости по разным формам, сбором данных по выбросам в окружающую среду и многим другим.

Можно ли этим дышать?

В России все изучают в комплексе, к примеру, высчитывают, как зависит заболеваемость детей бронхитом от количества транспорта в том же Санкт–Петербурге. Прослеживается четкая связь. Если в каком–то регионе из–за обилия автотранспорта присутствует в больших количествах диоксид серы и к нему еще присоединяются другие химические вещества, все это уже в комплекте бьет по человеку.

Однако, перед тем как ставить диагноз и делать выводы, необходимо определить на сто процентов, какого вещества больше, какого меньше и насколько это влияет на нас с вами. А в Латвии нет даже лабораторий, способных разложить все составляющие отравленного воздуха. Интересно, знают ли об этом те, кто сидит в Агентстве по оценке влияния на окружающую среду и редко смотрит, насколько будет вреден тот или иной завод, печь по сжиганию особо опасных отходов, полигон, которые хотят построить, допустим, в Даугавпилсе?

— Зато в России просчитываются риски, — продолжает собеседник. — Вот для Кемеровской области риск — от воздуха, поскольку в нем высокое содержание серы, вызывающей раковые опухоли. Почему я все время ставлю в пример именно Россию? Просто лет восемь назад мощные российские организации предлагали Латвии “пойти” на специальные курсы. Однако тогда в нашей стране особенно буйствовали всякие национально–озабоченные, поэтому от предложения отказались лишь потому, что оно исходило со стороны России… А сейчас врачи ездят на курсы индивидуально за собственные деньги, государство не оплачивает даже командировочные.

Хотите — будут вам факты!

Теперь наблюдается весьма странная ситуация и по линии Евросоюза. С одной стороны, ЕС обязывает Латвию всеми силами охранять среду, с другой — превращает наше государство, например, его Латгальский регион, в большую евро-свалку, плюс опасный промышленный комплекс. Латгалия (а ведь Даугавпилс первый город в Латвии по количеству больничных листов на душу населения!), впрочем, как и другие места страны, утопают в химии.

— А ведь можно просчитать, как опасные химические соединения, которыми мы дышим, действуют на человека, — подчеркивает специалист. — Если окись азота или серы все время находится в воздухе, а живущие в конкретном районе люди с детьми постоянно этим дышат, то яд накапливается в организме и потом вызывает необратимые последствия. Правда, я уверен, что ни в Агентстве общественного здоровья, ни в Агентстве по оценке влияния на среду не проводят сложных анализов. Хотя в мире, например, в РФ и США, существуют модели для проверки влияния любого объекта на среду.

Если какое–либо самоуправление, где будет проектироваться завод, изъявит желание и если хозяева производства представят правдивые данные о прогнозируемых выбросах в атмосферу, почву и воду, то я при содействии профессора Института усовершенствования врачей Санкт–Петербурга (в прошлом — Медицинская академия последипломного образования СССР) Анатолия Киселева готов ориентировать на специалистов в России, способных провести расчеты риска для здоровья и ущерба окружающей среде от объекта. Пожалуйста, я согласен встретиться хоть с министром здравоохранения Латвии!

Только вот сомневаюсь, что кто–то обратится за точными данными, поскольку расчеты могут затронуть чьи–либо экономические интересы… Правда, тогда, раз уж вам не нужна правда, нечего и пускать пыль в глаза населению всякими предпроектными сражениями, конкурсами и липовыми оценками влияния будущего завода или полигона на окружающую среду, — говорит доктор Критенко.

Специалистам в области профилактической медицины изначально необходимо просчитывать все, когда только планируется построить завод на конкретной территории. Надо заранее высчитать выбросы в атмосферу, исходя из розы ветров, температуры, каких–то геологических особенностей местности. Допустим, в определенной зоне превышены нормы концентрации золы, значит, если еще построят какой–то объект, в данной области возникает повышенный риск увеличения онкологических и легочных заболеваний. И тут уж надо решать, что выгоднее: тысячи больных людей или миллионы прибыли в банках?

“Мониторинг” — странное слово

Автор этих строк лично и неоднократно слышал, как сотрудники Агентства общественного здоровья (впрочем, и других институций страны), стоило зайти речи о конкретных опасных химических веществах, с умным видом произносили лишь слово “вредно”. Ребята, это несерьезно! Что значит “вредно”? Да в России, к сведению, проблемой “вредности” целые институты занимаются. Есть и еще одно слово, которое употребляют постоянно, — “мониторинг”. Однако что же за ним скрывается?

Начнем с воды. В упомянутом агентстве ведется только мониторинг закрытых водоемов. Да и то лишь по заказу и за очень большие деньги. Плюс к тому катастрофически не хватает лабораторий… Здесь необходимо упомянуть еще одно “страшное” слово — “диоксины”. Дело в том, что диоксины — это тысячи разных химических соединений, одни более вредные, другие — менее. А в Латвии до сих пор не в состоянии разделить диоксины, из–за отсутствия лабораторий не могут определить, какие конкретно химические вещества содержатся в реках, озерах, море.

Вот хотели построить целлюлозно–бумажный комбинат в Озолсале (благо вовремя отказали финнам!) и констатировали, что в воде будут превышены нормы по диоксинам. Но по каким конкретно химическим соединениям будут превышены нормы, сказать никто не мог. Так сперва научитесь их определять, проводить грамотный мониторинг, а уж потом и говорите, исходя из чего запрещается или разрешается строить какой–либо объект. Сейчас в Латгалии хотят открыть нефтеперерабатывающий завод. А где предпроектные данные по выбросам?

— Теперь — о воздухе. Для начала: что толку проводить мониторинг воздуха, когда потом не будет сделано никаких выводов, а результаты экспертиз никак не реализуют на практике. Необходимо же не просто выявить вредные вещества в воздухе, но и определить, на кого они подействуют в первую очередь. Может, они особенно повлияют на детей или же людей с ослабленным иммунитетом. Вдобавок в большинстве городов Латвии, например в Даугавпилсе, вообще не проводится никаких мониторингов воздуха, нет анализов по выбросам в атмосферу из промышленных объектов.

Европейские экологические и медицинские организации уже доказали: 33% населения (особенно дети) зависят от факторов окружающей среды и болеют именно из–за нее. Однако в Латвии нет четкой статистики, сколько процентов населения и в каких районах наиболее подвержены влиянию вредных веществ из воздуха, воды и почвы. Печально, — подытожил Сергей Критенко.