Янис Юрканс: «Готов умереть за идею согласия»

Юрканс ответил за все


- Уход Юрканса многие восприняли как полную неожиданность. Что привело к такому решению?

- Причин несколько. Во-первых, список ПНС во главе с Юркансом проиграл выборы в Рижскую думу, до этого ПНС под председательством Юрканса не прошла в Европарламент. Рейтинги показывают востребованность «Согласия» стабильно ниже 3% – это самый низкий показатель за всю историю нашей партии.

Лидер отвечает за все. После этих неудач изменилась ситуация в парламентской фракции, коллеги-депутаты начали просчитывать свои шансы на попадание в следующий Сейм и предпринимать определенные шаги в этом направлении. Можно признать свою слабость и попытаться усилить позиции за счет объединения с более успешными структурами или укрепить партию за счет внутренних ресурсов, чтобы в последующем процессе объединения участвовать на равных или в качестве лидера. Мне был ближе второй вариант.

Если первый сценарий, попытка объединиться с партией Долгополова, был озвучен еще перед муниципальными выборами, то попытка выйти на платформу нового «Согласия», чтобы создать на этой основе обновленную партию социал-демократической направленности, была мною предпринята сразу после выборов. Основная идея состояла в том, что если старые руководители себя изжили, то следует привлечь и «раскрутить» молодых способных людей с новым пониманием перспективы и методов ее достижения. К моему сожалению, этот сценарий был отвергнут думой ПНС. Вот тогда впервые мелькнула мысль об уходе.

- Почему же лидер партии не попытался дать бой, убедить в своей правоте большинство партии?

- Я не разделяю такую постановку вопроса, что что-то может получиться, если собрать в «центре» сторонников любой соотносимой с центризмом ориентации. Слово «согласие» для меня не пустой звук.

Если большинство фракции и думы решили так, как решили, то я не буду им мешать – возводить баррикады, вносить раскол в ПНС. Пусть они покажут, на что способны. Оставляя за собой право на личное отношение к происходящему.

- Что же происходит в авангарде ПНС?

- Большинство думы выбрало логику объединения любой ценой, на любых условиях. Я в этом не участвовал – меня, как и всех рядовых членов партии, поставили перед свершившимся фактом. В соответствии с элементарными демократическими нормами решение об объединении нужно было сначала обсудить в региональных организациях, на съезде и только после этого создавать переговорную группу. Но все развивалось по другому сценарию.

Так, сначала лидером будущего объединения был объявлен Янис Урбанович, потом его заменили на Долгополова. Когда я пытался выяснить логику объединительного процесса у одного из наших ведущих переговорщиков, то мне неизменно говорили: «Увы, по-другому не получается. По-другому они не согласны, поэтому нужно принимать условия, которые нам диктуют…»

- Кто стоял за объединительным сценарием?

- Мне говорили, что решения по многим аспектам объединения зависят от позиции спонсоров с улицы Смилшу. Дескать, если там решили, что так будет лучше для общего дела, то политикам остается принять это к исполнению. Когда процесс принял такой чисто механический характер, я понял, что не могу участвовать в таком бизнес-проекте.

- Но ведь лоббирование бизнесом своих интересов через политические структуры совершенно естественно. Лишь бы закон не нарушался…

- Разумеется, лоббирование – это нормально… если это нормальное лоббирование, когда бизнес-структура обозначает свои интересы, а политики учитывают их в своей работе. Но нормальное лоббирование основывается на принципах взаимоуважения и невмешательства в дела друг друга. Было бы странно, если бы на партийной думе рассматривались вопросы назначения руководителей того или иного банковского отделения…

- Какую роль в вашем решении сыграл «фактор Долгополова»?

- Для меня это механическое объединение под руководством человека, которого мы исключили из партии, было не просто непоследовательным – аморальным. И другой момент, чисто политический, – я не мог представить свою работу под руководством политика, который многократно называл ошибкой выход ПНС из состава блока ЗаПЧЕЛ и в свое время всячески противостоял созданию фракции ПНС в Рижской думе.

Развод в ЗаПЧЕЛ был неизбежен


- Так вы не считаете ошибкой инициированный вами выход ПНС из ЗаПЧЕЛ?

- Ошибкой было то, что в документах о создании объединения не была оговорена формула развода. Если бы при выходе ПНС и Соцпартии из ЗаПЧЕЛ этот бренд прекратил свое существование, сегодня была бы несколько иная ситуация. Благодаря общим усилиям народ поверил в бренд ЗаПЧЕЛ, и, как показывают опросы, далеко не все знают о его распаде.

Что касается стратегической направленности старого ЗаПЧЕЛ, то тут мы все ошиблись. В 1998 году и Алфред Петрович был не такой, как сейчас, и Татьяна Аркадьевна была другая – мы все выступали за консолидацию латвийского общества, надеялись, что провозглашенный тогда курс на общественную интеграцию приведет к реальному сближению русских и латышей, позиции и оппозиции. И объединение изначально рассчитывало не только на русский электорат. Например, Алфред Рубикс ни при каких обстоятельствах не забывал, что он латыш.

В ответ на появление объединения партии власти приложили максимум усилий, чтобы представить нас «рукой Москвы», а потом выяснилось, что интеграция по-латвийски – это не что иное, как прикрытие для разыгрывания карты оккупации – чтобы систематически внушать латышам, что их обидели, унизили, ограбили, и вина лежит как на большом восточном соседе, так и на русскоговорящих соседях по лестничной площадке.

К сожалению, нам самим внутри объединения не удалось удержаться на изначальной позиции свободного от крайностей, прогрессивного центристского блока, работающего с русской и латышской аудиториями. Можно долго анализировать объективные причины радикализации ЗаПЧЕЛ. Остановлюсь на роли «субъективного фактора в истории».

Переломным стало начало 2002 года, когда лидера «Равноправия» Татьяну Жданок, до этого лишенную возможности депутатства всех уровней, не пустили и в Рижскую думу, где фракция единого ЗаПЧЕЛ входила в правящую коалицию, – не дали занять кресло главы городской комиссии по приватизации жилых домов. С этого момента, на мой взгляд, и пошло ужесточение позиции «Равноправия», разрушившее надежды на трансформацию объединения в единую партию. При согласовании общих решений доходило до ультиматумов и хлопанья дверьми. Все это постепенно нарастало, перед парламентскими выборами 2002 года ситуация стала совсем нетерпимой. Но в предвыборной обстановке никто не был заинтересован выносить сор из избы.

Так что эти выборы можно считать как величайшим достижением объединения – 25 депутатских мест в Сейме! – так и его лебединой песней. Развод стал вопросом времени.

- Что было предложено правящими Юркансу и ПНС в качестве гарантий выхода?

- Не было никаких гарантий! Было понимание невозможности дальнейшей радикализации для партии согласия и губительности баррикад для страны. Был расчет на то, что умеренные силы без радикалов Рубикса и Жданок смогут найти общий язык с конструктивным крылом в лагере власти. Эти ожидания не оправдались.

Правящие Латвией в течение последних 15 лет даже в условиях политического кризиса проявили иммунитет к сторонникам согласия. В неприкасаемые попал и Янис Юрканс. Надежды на роль ЕС в преодолении нетерпимости в латвийском обществе и политике оказались фикцией. И кто мог предсказать перевернувший весь мир теракт 11 сентября, определивший сворачивание свободы передвижения, прав отдельной личности и традиционных демократических норм… Все это уже коснулось Латвии, но ягодки еще впереди.

В дальнейшем – согласие?..


- Ваши дальнейшие политические планы?

- Ни к какой партии присоединяться не собираюсь. Остающийся год буду честно работать в Сейме. Я по-прежнему чувствую себя в ответе перед моими избирателями и при голосовании по тому или иному законопроекту ни на йоту не отступлю от тех политических установок, которые определены в программе «Согласия».

- За кого будете голосовать через год на парламентских выборах?

- Это хороший вопрос. Его можно перефразировать – буду ли голосовать за «Центр согласия»? Если меня не подводят мои несколько подуставшие политические инстинкты, то что бы ни говорили руководители, новое объединение обречено на соревнование с ЗаПЧЕЛ, обречено на той или иной степени радикализацию. Этот прогноз меня совсем не радует.

Хотелось бы пожелать Долгополову и Урбановичу сварить по-настоящему вкусный политический соус, приемлемый и для русских, и для латышей, и со спокойным сердцем проголосовать за них на выборах. Но учитывая тенденцию оттока из «Нового центра» латышей и общую ситуацию в стране и мире…

- Что значит выход из созданной им партии не для политика Яниса Юрканса, а, как говорится, человека и джентльмена?

- Вся возможная гамма не самых приятных человеческих переживаний была после муниципальных выборов – ощущение краха, внутреннего стыда, боли и скорби. Сейчас могу признаться, что был оскорблен недоверием. Чувствовал себя как аппендикс – орган вроде не вредный, но и не нужный. Я переживал и за себя лично, и за идею согласия. Это усиливала реакция коллег по партии: Юрканс провалил… Юрканс виноват… На правлении  Борис Цилевич поставил вопрос ребром: «Вы проиграли, вы должны уйти…»

Выходя из партии, я сделал то, что был должен сделать. Или пришлось бы делать пластическую операцию и менять фамилию…

- Чем объясняется ваша верность идее согласия в ситуации, когда политики и общество не склонны следовать этим курсом?

- Согласие в наибольшей мере соответствует моей натуре. Если бы я был писателем, то писал бы под псевдонимом Янис Согласие. Хотя в политической действительности приходится конфликтовать с негодяями или даже с властью, но по жизни я не конфликтный человек. Стараюсь не держать ни на кого зла, понимать и принимать логику не всегда приятных для меня поступков.

Думаю, что работа на ниве согласия, гармонизации отношений в латвийском обществе не должна исчерпываться партийно-политической сферой. Колоссальный ресурс представляет собой гражданское общество, представленное прежде всего общественными организациями.

Если найдутся свежие люди, которым небезразлична эта идея, готовые работать в рамках проектов по налаживанию взаимопонимания между общинами, большими и малыми социальными группами, я готов с ними работать.

Говоря высоким стилем, я готов умереть за эту идею. Без нее невозможно нормальное развитие государства, в котором жить моим детям и внукам. Но о конкретных планах пока говорить рано. Вернемся к этому осенью.