Роль для Софи Лорен
Казарновская всегда считала себя поющей актрисой, а недавно стала еще и актрисой кино. Правда, началось с того, что режиссер Сергей Соловьев, услышав ее Леонору в “Силе судьбы”, понял, что нашел главного героя для своей картины “Иван Тургенев. Метафизика любви” — голос. А потом певица снялась в фильме “Анна” по мотивам комедии Островского “Без вины виноватые”. Сыграла главную роль и спела несколько песен, романсов, арий из опер и оперетт. В марте на фестивале “Литература и кино” в Гатчине лента получила Гран-при, сама же Казарновская — приз за лучшее исполнение женской роли и приз зрительских симпатий.
— Моя героиня не просто актриса, но певица, — рассказывает артистка. — Роль была написана Георгием Данелия и Рустамом Ибрагимбековым сначала для Софи Лорен. Потом решили, что фильм будет музыкальным, пригласили режиссером Евгения Гинзбурга, а тот уже позвал меня. У сценаристов моя кандидатура вызвала большой интерес, они хотели, чтобы главная героиня была оперной певицей, мотивируя это тем, что сегодня мировая карьера может сложиться по-настоящему только у музыканта, и это больше похоже на правду. И вот вся эта история раскручена, с потрясающей музыкой Пуччини, Верди, Чайковского, Рахманинова…
— Играть на оперной сцене и играть в кино — совершенно разные вещи. Ваши ощущения?
— Кинокамера — это такая лупа, в которой ты в десять раз увеличен, и все эмоции надо в десять раз уменьшать. Меня сначала было слишком много (в опере-то играешь на огромный зал), и Гинзбург эту жирноту снимал. Потом я втянулась и как актриса открыла для себя новый жанр. Кстати, “Анну” на последнем “Кинотавре” показывали как сюрприз-фильм, который демонстрировался на двух открытых площадках, при огромном стечении народа. Думаю, скоро картину увидит и Рига, потому что она закуплена российским телевидением и фестивалями.
— Недавно вы получили еще одно кинопредложение?
— Да, этот фантастический музыкальный детектив по мотивам романа Бориса Тараканова и Антона Федорова “Колесо в заброшенном парке” связан с музыкальной жизнью Венеции, с жизнью Вивальди. Я сыграю его музу и любовь, загадочную женщину, сопрано Анну Джирони-Джиньоли. Идут подбор музыки, переговоры с итальянской стороной, потому что две страны заинтересованы в этой работе. Мне кажется, будет довольно интересно. С Венецией связано немало тайн, да и в увлекательной, но все же в трагически сложившейся жизни Вивальди вполне могла случиться такая полумистическая история.
Цитата
Во всех уголках мира такое количество исполнителей из России, что Запад уже отгораживается. Если раньше они кричали, что нас надо привлекать и показывать, то теперь говорят, мол, зачем это нам, у нас собственных таких стоят миллионы в очереди за работой!
Как рыба в воде
— Но сцену ради кино вы, надеюсь, бросать не собираетесь?
— Ни в коем случае! Сцена — мое первое дело, в котором я себя чувствую как рыба в воде. В музыке — вся моя жизнь. Недавно участвовала в Роттердамском музыкальном фестивале. Писала пластинку для американской фирмы, с ариями барокко. В апреле было турне по сибирским городам. Заканчиваю цикл всех романсов Чайковского, должна выйти последняя, пятая пластинка, остальные уже на рынке. Только что я приехала из Амстердама, где базируется организация Young Solists of the World. Проводила там мастер-классы, занималась с молодыми профессиональными певцами. Некоторые достойны самого пристального внимания, это, безусловно, будущие звезды.
— А как с участием в театральных проектах?
— Скоро в Марселе должна петь Тоску и Саломею, свои любимые партии. Потом Римская опера, новая постановка “Эрнани” Верди. Затем проект, связанный со столицей Таиланда — Бангкоком. Там создан новый театр, и королевская семья обратилась в Международную оперную школу в Амстердам с просьбой помочь им с репертуаром и подготовкой молодых исполнителей. У них впервые во всей Юго-Восточной Азии будет ставиться “Саломея” Рихарда Штрауса. На декабрь намечена грандиозная премьера, привлекаются телевидение, масс-медиа…
— Казарновская прогремела на весь мир одновременно с Хворостовским. Как складываются ваши отношения сегодня?
— Мы очень хорошо знакомы. Сейчас работаем в немного разных категориях — он осуществляет какие-то свои программы с оркестром Орбеляна и меньше участвует в международных оперных постановках. То есть меньше вовлечен в общий оперный процесс.
Где же личности?
— Продолжает ли работу Фонд Любови Казарновской по поддержке оперного искусства в России?
— Конечно, мы занимаемся организацией мастер-классов на очень высоком уровне, присуждаем стипендии молодым певцам. Кроме того, меня избрали председателем Комиссии по культурному и гуманитарному сотрудничеству муниципальных образований РФ. Это мастер-классы, отбор интepecныx мoлoдыx иcпoлнитeлeй для yчacтия в мeждyнapoдныx кoнкypcax и т.д. Еще я патронирую первый в мире детский оперный театр в Дубне, названный моим именем.
— В прежние годы интерес к российской культуре был огромен, сейчас, говорят, гораздо меньше?
— Во всех уголках мира такое количество исполнителей из России, что Запад уже отгораживается. Если раньше они кричали, что нас надо привлекать и показывать (и действительно выезжали Гилельс, Архипова, Образцова, Коган…), то теперь говорят, мол, зачем это нам, у нас собственных таких стоят миллионы в очереди за работой!
— А живущий на Западе композитор Гия Канчели полагает, что музыканты — выходцы из России — и сегодня очень выделяются там.
— Я убеждена, что традиционно музыкальное российское образование, несмотря ни на что, самое сильное в мире и поэтому совсем уже ляпов и неудач у нас мало. Но не могу назвать сегодня ни одной личности, чтобы сказать: да, это уровень Гилельса, уровень Рихтера. Наверное, мы в массе отличаемся от местных, которые бывают совсем неподготовленны. Однако на Западе есть и выдающиеся исполнители, и когда приезжаешь и становишься рядом, скажем, с баритоном Пьеро Каппуччилли, то понимаешь, что до них тебе надо еще расти… Но сегодня идет целенаправленное стирание индивидуальности.
— И продюсеры, и исполнители больше думают о том, что будет покупаться?
— Да! Это рынок. А товар должен быть хорошо упакован и достаточно хорошего качества, чтобы был съедобен. И теперь на то, что не так хорошо “упаковано”, но очень интересно, что сначала надо распробовать, чтобы понять, у людей часто нет времени и им этого не хочется. Им хочется чего-то привычного. Это как в моде: если модны такие каблуки, значит, у всех они должны быть одинаковые… И Россия все это очень быстро перенимает.