Болевой тупик

Министр здравоохранения Гундар Берзиньш считает, что врачи и чиновники от медицины общего языка никогда не найдут

Для радиодискуссии в программе “Действующие лица” на Домскую площадь были приглашены комментаторы Юрис Пайдерс (NRA) и Алла Березовская (Телеграф). На вопросы журналистов отвечал министр здравоохранения Латвии Гундар Берзиньш, ныне исполняющий и обязанности премьер-министра, так как Айгар Калвитис сейчас в отпуске.



А выбор где?
— Три месяца мы живем в условиях проводимой вами реформы. Уже накопились претензии. Например, законом декларируется возможность выбора семейного врача. Но на деле существуют ограничения — по месту жительства, по количеству пациентов и т.п. Что касается специалистов, то здесь у нас вообще нет никакого выбора — иди туда, куда тебя направит твой семейный врач. В стационарах выбор еще меньше. Хотя во всем мире, если человек лечится по страховке, он вправе сам себе выбрать доктора и больницу.
— Думаю, что это не так уж страшно. Выбор все-таки есть, я знаю немало хороших врачей, к которым приезжают не только больные с их участков. По специалистам, конечно, ситуация сложнее. Но это связано с тем, что существуют разные виды и уровни обследования. В идеале надо добиться, чтобы в течение максимум двух недель человек мог попасть на основные виды обследований. А сегодня запись производится в отдельных случаях за 265 дней, 88, 90, 133… Это я вам уже по нашим данным говорю. На эндопротезирование очередь вообще достигает 11 тысяч человек! А, например, по кардиологии запись на плановое обследование в больнице Страдыня — 64 недели. Сейчас записывают на октябрь следующего года!
— Это ж не каждый доживет!
— Поэтому нами была разработана и принята специальная программа по лечению кардиологических болезней, с которой мы пойдем в правительство. В прошлом году мы выделили дополнительные средства на сокращение очередей на плановые операции. Но общее число операций не изменилось — просто больше сделали плановых, но на то же число сократилось количество как будто неотложных.


 


Все ушли на Лиго!
— Все больницы — и государственные, и муниципальные, и частные — имеют одинаковые сертификаты качества. Между тем квоты на плановые операции распределяются Больничной кассой в обход частных стационаров. А почему, собственно, это не происходит на основе конкуренции? Хотя бы в зависимости от стоимости койко-дня? В больнице Страдыня она свыше 20 латов в сутки, когда в некоторых частных больницах — 13 латов. Наверняка и сам больной не прочь был бы здесь полечиться по страховке. И тогда за те же деньги Больничной кассы можно было бы обслужить больше пациентов.
— По амбулаторным специалистам сейчас распределение квот идет только в порядке конкурса, и здесь проблем нет. По стационарам ситуация иная. Дело в том, что больницы неотложной помощи должны быть многопрофильными, так как обычно “скорые” сюда привозят человека с неопределенным диагнозом. Частные, как правило, специализируются в чем-то одном. Второе, больница может существовать, если там имеется не менее 120 больничных коек. И их заполняемость — не менее 85%. Проблема наших больниц: слишком много больничных коек, в некоторых случаях их стараются заполнить социальными больными, и за их счет лечить и остальных. Это сложно проконтролировать. Например, перед Лиго, 22 июня, новая контрольная служба Госагентства обязательного страхования здоровья проверила три государственных больницы. Оказалось, что в стационаре на 150 коек было в наличии всего… 18 пациентов!
— Да что там делать на Лиго? Все равно не будет никакого лечения.
— А вот в том-то и дело, что больница — это место, которое должно функционировать круглосуточно! В другой больнице два отделения вообще были закрыты: все ушли на Лиго! А за это было заплачено, между прочим, и по довольно высоким расценкам. Сейчас посмотрим, будет ли там указано, что в праздничные дни никто не работал… Вот вам и проблема: много больниц, много коек. Один мой знакомый лечился в маленьком стационаре, ему поставили неправильный диагноз, и вообще чуть не довели до ручки, потом пришлось в другой больнице все исправлять. Он меня спросил: ну почему ты не закрываешь все эти маленькие больнички, они в принципе не способны выполнять свои функции? Но когда я стараюсь это делать, то вы, журналисты, меня за это сразу подвергаете критике. Моя позиция ясная и четкая: должно быть сокращено число больниц и коек. И тогда те, которые более обеспечены, будут работать эффективнее. (К сожалению, рамки радиопередачи не предусматривали возможности спорить с министром. Хотя очень хотелось. — Прим. авт.)


“А им обидно…”
— Что вы скажете по поводу объединения детских больниц — “Гайльэзерс” и Республиканской клинической? А может быть, просто кому-то приглянулось хорошее здание в “Гайльэзерсе”?
— Сейчас две больницы конкурируют между собой. Одна делает 3 тысячи операций в год, вторая — 120. Почему нельзя делать операции в одном месте? Весь операционный блок должен быть полностью оборудован высокотехнологичной аппаратурой. Поэтому первое здание, которое мы начнем строить в следующем году, — это новый операционный блок из 6 залов с самым современным оборудованием и технологиями, — в детской больнице. После этого все операции будут проводиться в университетской клинической больнице. Обе больницы остаются на своих местах, в одном месте концентрируются технология и операционное вмешательство, в другом — терапия.
— Изменилась ли ситуация с медсестрами? Не может ли так случиться, что мы вообще останемся без персонала — все уедут на заработки?
— Я думаю, в материальном плане улучшения уже намечаются, и они будут продолжены. Было бы желание работать медсестрами. Сейчас из четырех выпускниц школы медсестер через год работать по профессии остается только одна. С 1 июля началось повышение зарплаты медперсоналу. Я подписал приказ, чтобы 20 августа у меня на столе был подробный отчет, как каждая больница использовала эти дополнительные средства. Следующая прибавка ожидается с 1 января, потом с 1 июля. Медсестер, в принципе, хватает, и подготовка у них хорошая, было бы еще желание работать!
— В последнее время было очень много разговоров про нищенские зарплаты врачей. Скажите, действительно ли наши медики так мало зарабатывают или это все-таки миф? Вы лично знаете какого-нибудь бедствующего врача-специалиста?
— Нельзя сказать, что медикам у нас не на что хлеб купить. Квалифицированные врачи, конечно, ищут и находят различные дополнительные пути для зарабатывания средств — через частные практики и т.п. Но наши люди много ездят за границу, много видят, они знают, что в Америке ни один врач не работает, если его годовой доход меньше 800 тысяч долларов. Увы, даже по сравнению с Эстонией и Литвой наши медики мало зарабатывают, им обидно…


<BLOCKQUOTE dir=ltr style=“MARGIN-RIGHT: 0px”>

От редакции. Чувства медиков понятны учителям, полицейским, следователям, водителям… Список можно продолжить до бесконечности. Кто следующий бастовать будет?

13.07.2005 , 11:41

Телеграф


Написать комментарий