Бабушка надвое сказала

Министр иностранных дел ЛР Артис Пабрикс, прежде чем удалиться в заслуженный отпуск, сделал сенсационное заявление.

Глава внешнеполитического ведомства ЛР считает, что репатриация балтийских немцев из Латвии в 1939 году была “потерей для государства”, и мог бы поддержать восстановление им латвийского гражданства, если бы у них было такое желание.

Пабрикс откровенно заявил: "Еще в советское время в моей семье идентифицирование с немецким меньшинством было довольно сильным, хотя в моем паспорте никогда не было записано “немец”, — сказал Пабрикс. — Я именно потому и изучаю этнические вопросы, что считаю себя частично принадлежащим к нацменьшинству". В этом шеф МИДа не уникален — например, в своих воспоминаниях о детстве президент Вайра Вике–Фрейберга отмечает, что первым языком ее мамы был немецкий.

“Моя бабушка была одной их тех, кто не уехал в 1939 году, — сказал Пабрикс. — Эту ситуацию следует оценивать с нескольких точек зрения: необходимо учитывать конкретную историческую ситуацию и контекст, а также ситуацию с точки зрения сегодняшних ценностей. В целом то, что немецкое меньшинство коллективно покинуло Латвию, с современной точки зрения можно оценивать как потерю для нашего государства. Если смотреть на конкретный процесс, происходивший в 1939 и 1940 годах, думаю, латвийское государство не может брать на себя НИКАКУЮ ответственность, ибо в очень большой мере этот отъезд решили две тоталитарные державы. Репатриацию в большой мере диктовали две державы, роль Латвии была пассивной, Латвия старалась получить максимальную выгоду. Я не думаю, что здесь виновато правительство Карлиса Улманиса. Конечно, если бы мы оценивали репатриацию балтийских немцев в целом, то нашли бы и неприятные аспекты”.

Видимо, четыре дня Лиго вкупе с перегревом на солнце привели к тому, что Пабрикс решил отказать в суверенности Латвийской Республике по состоянию… на 30 октября 1939 года. Ведь в тогдашнем “Договоре о перемещении граждан Латвии немецкой народности в Германию” было ясно записано: “Репатриация происходит как единовременная акция, с завершением которой немецкое меньшинство прекращает свое существование в Латвии на все времена”. Подписало этот договор правительство Карлиса Улманиса, так с чего бы г–ну Пабриксу отказывать ему в легитимности? Ведь, скажем, с договором 1920 года он носится как с писаной торбой!

“Если бы здесь была достаточно большая группа балтийских немцев, которые репатриировались, которые выразили бы желание получить латвийское гражданство, то теоретически этот вопрос можно было бы обсудить”, — говорит Пабрикс. Фантастические размышления от Пабрикса, впрочем, могут принести и весьма интересные материальные последствия. Если министр иностранных дел столь либерально относится к возврату людей, то почему бы не обсудить тему возврата ценностей? Центр Риги на 1939 год был в значительной мере немецким — поднимите домовые книги. То, что за эту недвижимость немцам было уплачено (причем преимущественно Советским Союзом в период 1940–1941 гг.), это неважно — люди–то хорошие. Разве не помог бы Артис своей grossmutter?

А еще более долгоиграющими могут оказаться идеи МИДа ЛР для стран Восточной Европы, откуда после Второй мировой было изгнано немецкое население, проживавшее веками в Силезии, Померании, Судетах и Трансильвании. Почему бы не вернуть Быгдощу историческое название — Бромберг и не возвести мемориал погибшему во время этнических чисток 1939 года немецкому гражданскому населению? Там, утверждали немцы, поляки целых 5000 человек убили.

В целом же инициированный Пабриксом (надо думать, все–таки из–за приступа ностальгии) вопрос о глубине политико–экономической реституции можно продолжить и до начала двадцатых годов и вернуть немецкому меньшинству, раз уж оно такое славное, поместья, переданные по аграрной реформе латышским крестьянам. И тогда большинство современного политического класса оказалось бы там, где сто лет назад… Если им не повезло с немецкой бабушкой…

05.07.2005 , 14:40

"Вести сегодня"


Написать комментарий