Будущего.net

Жанр: технотриллер.

Цитата: «Разумеется, мы не можем представить, как будут выглядеть наши потомки, – говорит Бигенд. – И в этом смысле у нас нет будущего. В отличие от наших предков, которые верили, что оно у них есть. Наши прадедушки могли спрогнозировать мир будущего, исходя из того, как выглядело их настоящее. Но сейчас все изменилось. Развернутые социальные прогнозы – это для нас недоступная роскошь; наше настоящее стало слишком кратким, слишком подвижным, и прогнозы на нем не могут устоять… Мы не ведаем будущего, мы только оцениваем риск. Прокручиваем различные сценарии. Занимаемся распознаванием образов».

Что и про что: свежий – 2003 года – роман основателя, главного и лучшего писателя стиля «киберпанк» Уильяма Гибсона, фабульно, разумеется, триллер. У героини, Кейс Поллард, – редкий талант: обостренное (даже болезненное, ибо проявляется частенько как фобия или аллергия) чутье на моду: тенденции, стили, товарные знаки. Она точно знает, что будет модно завтра. И работает соответственно свободным охотником, скаутом-«дегустатором» в мире рекламных монстров. Вдобавок у нее есть и хобби дробь смысл жизни: она – «фрагментщик», одна из фанатов, зачарованных кусочками загадочного не то фильма, не то клипа, которые некий аноним периодически выкладывает в Интернет. Работа и хобби вдруг сходятся: Хьюберт Бигенд, харизматический владелец процветающей пиар-корпорации, нанимает Кейс для того, чтобы она своим талантом отыскала автора «фрагментов»; в этих коротких сценках-сполохах, всплывающих в Сети, Бигенду видится перспектива, привет из будущего. Мирное вроде бы задание вовлекает Кейс в мир промышленного шпионажа, спецслужб, русской мафии и русских же олигархов, тащит из Лондона в Токио, из Токио в Москву…

Как: гораздо любопытней в этом тексте как раз то, чего в нем нет. А нет в нем – фантастики. Это первый роман Гибсона, где герои о будущем лишь говорят; действие разворачивается в настоящем. Личное время писателя сошлось с реальным: начав с будущего довольно отдаленного (трилогия, начатая сверхклассическим «Нейромантом»), он переместился в будущее близкое (трилогия же вокруг «Виртуального света») – и наконец очутился здесь и сейчас.

Добро бы это была его личная тенденция. Ее, однако, демонстрируют и другие титульные авторы самой актуальной «линии» фантастики, киберпанка (Брюс Стерлинг, Нил Стивенсон), и титульные авторы science fiction вообще – даром что именно фантастике в литературном полку отведена роль разведчика-экстраполятора, способного иногда заглянуть за горизонт событий… Больше того: о синдроме «потери будущего» говорит в интервью Станислав Лем, сам не только фантаст, но и создатель канонического текста футурологии – «Суммы технологий». О нем наперебой пишут модные социологи. И речь идет не только о констатированном персонажем Гибсона лавинообразном нарастании темпа и плотности происходящего. Но и об утрате западной цивилизацией вектора развития.

Этот вектор дробится и расплывается, превращаясь в невнятный и многовариантный веер, на всех уровнях: от обывательского до научно-прогностического или геополитического. Нынче массовый человек, в отличие от такого же человека «вчера» и «позавчера», в 60-е ли, в 80-е – вообще не представляет себе никакого существенно иного «завтра», попросту транслируя в него свое представление о «сегодня»; это особенно хорошо видно по голливудским фантастическим блокбастерам, суммирующим ощущения аудитории.

Те же социологи и футурологи всего лишь доводят до логического завершения самую пропиаренную из текущих технологических «фишек»: последними были генная инженерия и нанотехнологии – и вот уже не только киберпанк Стерлинг (в своей недавней нон-фикшн-книге), но и знаменитый Фрэнсис Фукуяма, забыв об им же провозглашенном «конце истории», живописует генетически модифицированного хомо супера, заставляющего вкалывать за себя молекулярных роботов-сборщиков… Но как только становится ясно, что ни игры с геномом, ни конвейерное создание всего-из-ничего в ближайшем времени не предвидится – исчерпывают кредит доверия и перестают вызывать массовый интерес и сами предсказания; всем интуитивно понятно, что ТАК – не будет, будет как-то ИНАЧЕ.

В политике же насчет «конца истории» (отсутствия его) стало все ясно после 11 сентября как минимум (у Гибсона, кстати, гибель «башен-близнецов» тоже проходит через роман красной нитью). Вот только неясно, где брать новые ответы для новых вызовов. Плодящиеся и мутирующие, словно вирус гриппа, штаммы терроризма, экстремизма или национализма существующим набором политических или силовых «медикаментов» не гасятся, кризисы разрастаются – и понятно, что западный мир не может бесконечно держать пассивное лидерство на одном только преимуществе в технологиях – при отсутствии намека на новую методологию и идеологию.

Кто уступает инициативу – тот в конечном счете сдает игру…