Пишите на японском по-латышски! 1

Скажи мне, кто твой руководитель
Виктор японский язык полюбил, можно сказать, с пеленок. Сначала пытался изучать его самостоятельно, потом поступил в Рижскую школу японского языка и культуры. Так что выбор дальнейшего образования — студия японологии на кафедре ориенталистики факультета современных языков ЛУ — был предрешен. Но этого юноше оказалось мало. Он сдает сложный экзамен в посольстве Японии в ЛР и выигрывает год обучения в японском Государственном педагогическом университете Мияги.
Виктор настолько хорошо освоил японский язык, что после возвращения в Латвию его приглашают переводчиком к латвийскому президенту и правительству во время приема делегаций из Страны восходящего солнца. У Гарькавого зреет идея написания дипломной бакалаврской работы на японском языке. Он выбирает волнующую его тему, изучение которой уже начал в своих курсовых — “Проблема обработки японского языка в информационных технологиях”, и пишет заявление на кафедру с просьбой назначить руководителем профессора Елену Стабурову.
Одновременно другая студентка этой же кафедры, Ольга Малева, полтора года изучавшая в Китае китайский язык, решается писать на нем бакалаврскую работу и выбирает того же руководителя. Кто знает, не с этого ли момента оба выпускника попадают в персоны нон грата? Ведь между Еленой Стабуровой и ее коллегами идет затяжная война за раздел сфер влияния, перешедшая в судебный процесс. Как результат, студенты Стабуровой попали под самое пристальное внимание. Тем не менее профессор Стабурова решается на беспрецедентный шаг: ребята будут писать дипломные работы на том языке, который изучали!
— Я руководствовалась, прежде всего, научными интересами, — объясняет Телеграфу Стабурова. — Для Гарькавого написание бакалаврской работы на японском языке — это отличный шанс продемонстрировать свои знания. А для кафедры — это повышение престижа обучения.

Защита Гарькавого
Понимая, что во время защиты могут возникнуть проблемы, связанные с языком дипломных работ, студенты и их руководитель предпринимают необходимые по процедуре меры. В марте (!) Ольга пишет заявление на кафедру, в котором указывает, что бакалаврская создается на китайском. Виктор просит назначить ему в качестве оппонента докторанта ЛУ, магистра филологии Токийского университета Канно Кайсиро.
Заявление девушки остается без ответа. Гарькавому же указывают, что оппонентом может быть только преподаватель кафедры ориенталистики. Им становится Илзе Паэгле, магистр философии, несколько лет изучавшая японский язык. Оппонентом Малевой назначают Каспара Эйхманиса, магистра ориенталистики.
Можно сказать, Ольге особенно не повезло. По словам оппонента ее дипломной работы Эйхманиса, если бы не история с Виктором Гарькавым, студентка бы успешно защитилась. Но скандал, разгоревшийся вокруг защиты Гарькавого, потянул за собой и Ольгу. Комиссия постановила, что ее работа также не может быть принята к рассмотрению. “Я знал, что студентка пишет работу на китайском языке, и оповестил остальных членов кафедры, но никто ничего не сказал, — объясняет Эйхманис. — Если бы Стабурова не создала эту ситуацию с Гарькавым, Ольга бы защитилась. Он также мог писать на японском, если бы не его курсовая”.

Сам себе плагиат
Курсовая работа — это вторая проблема, которую называет Илзе Паэгле. “Дипломная работа не была допущена к защите, так как представляла из себя прошлогоднюю курсовую плюс 10-11 дописанных листов, переведенных на японский язык”, — утверждает оппонент. По словам же самого Виктора, объем диплома — 60 листов, в то время как курсовая (написанная еще на латышском языке) составила всего 20.
Кроме того, дипломная работа Гарькавого имеет несомненный научный интерес. Об этом пишет в своей рецензии, представленной на защиту, Канно Кайсиро: “Мне как языковеду кажется, что эта тема особенно важна, потому что позволяет связать между собой различные восточные языки. То, что такая работа появилась в Латвии, очень важно для ее японоведения, потому что результаты, заключенные в этой работе, могут быть использованы латвийскими учеными. Тот факт, что работа написана на японском языке, доказывает высокий уровень его знания автором. Насколько мне известно, за пределами Японии немного таких учебных центров, выпускники которых были бы способны написать работу по-японски, к тому же — на такую сложную тему. Я познакомился с курсовой работой Гарькавого за 3-й курс и констатировал, что автор уже второй год занимается этой проблематикой и этот факт положительно повлиял на качество работы. Однако хочу заметить, что эта работа не является повторением работы прошлого года. Текст дополнен и расширен, появились интересные рассуждения, много новых примеров. (…) В общем, оцениваю этот труд очень высоко”.

Я не я и подпись не моя
Казалось бы, что говорить о дипломной работе, не допущенной к защите? Но все дело в том, что официально работа допущена была! Равно как и бакалаврская Ольги Малевой. Об этом говорится и в письменном распоряжении декана факультета современных языков Эдгара Ошиньша. В подписанном им документе Виктор Гарькавый стоит на первом месте. Однако г-н Ошиньш считает, что это еще не повод для студента прийти на защиту.
— Указ не говорит о допуске к защите, а только утверждает название, руководителя и оппонента, — сообщил нам г-н Ошиньш. — У студента было много недоработок. А указ писала секретарь по результатам регистраций поданных работ.
Илзе Паэгле утверждает, что узнала о японской “начинке” бакалаврской Виктора за неделю до защиты. В то же время Каспар Эйхманис подтвердил, что намерение Ольги писать на китайском было заранее известно всей кафедре. Почему же никто не предупредил студентов, что работа должна быть написана только на латышском? Почему, в конце концов, не последовал официальный указ, что данные бакалаврские к защите не допускаются? Теперь ученые мужи бьют себя в грудь и каются: “Наша вина, просмотрели!” Только за несколько дней до защиты Виктора ему позвонила Илзе Паэгле и в достаточно резких выражениях посоветовала по-тихому забрать свою работу, пока не разгорелся скандал.

Кто боится Елены Стабуровой?
Но какого же скандала все так боялись? В день защиты Ольга еще успела выступить, Виктору же слова вообще не дали. Причина — в легком шоке, который пережил председатель приемной комиссии Виктор Ивбулис, раскрыв работы и уткнувшись взглядом в иероглифы. Не спасли и развернутые аннотации на латышском языке. Бакалаврские работы не могут быть приняты, так как выполнены не на государственном языке, а в комиссии нет достаточно компетентных для их оценки специалистов, — это студентам сообщили прямо на защите.
Однако в пункте 15 Закона о государственном языке говорится, что научные работы могут быть написаны и на иностранном при условии развернутой аннотации на латышском. Это условие оба студента выполнили. Кроме того, в Сатверсме ЛУ также записано право студента на создание работы на иностранном языке. Этим правом успешно пользуются студенты кафедры английского, немецкого, славянского языков этого же (!) факультета.
Ну а то, что компетентность комиссии не дотягивает до научного уровня бакалаврской работы — так разве это проблема дипломников? Необходимых специалистов можно было пригласить. Но, видимо, кому-то был очень выгоден скандал, в котором была успешно погребена значимость для кафедры ориенталистики дипломных работ, написанных на чистом японском и китайском языках.
— На отделении из-за многолетних действий профессора Стабуровой был создан довольно большой беспорядок, — считает декан Эдгар Ошиньш.
— Студенты стали жертвой разборок, которые ведет администрация факультета, — парирует профессор Стабурова.
А Виктор и Ольга, между тем, срочно переводят свои работы на латышский — им обещали дать возможность защититься 14 июня. Вот только нужны ли кое-кому на факультете такие сильные конкуренты? И не в этом ли первопричина скандала?

Вместо комментария

Руководитель кафедры ориенталистики Леон Тайванс, в отличие от декана факультета, не отрицает, что обе “скандальные” работы были допущены к защите.
— Вот такой странный у нас Закон о госязыке! Я и раньше рисковал, зная, что этого делать нельзя, когда проводил защиты работ, написанных по-английски, — комментирует ситуацию профессор. — До сих пор эти нарушения сходили мне с рук, потому что вокруг были понимающие люди. А теперь у меня будут большие проблемы, ибо это моя вина и кафедры — что мы допустили написание дипломной работы не на государственном языке.