Уложиться в миллион

Сперва была январская буря, затем последовал разлив местных рек, а на днях местный скот был атакован смертельно опасной для него мошкарой. Впрочем, из представленного министром документа не следует ни общей картины о масштабах ущерба, нанесенного латгальским крестьянам, ни суммы возможной компенсации убытков.

Поэтому Kb решил дополнительно поговорить с министром, чтобы получить ответы на эти актуальные вопросы. Конечно, при этом мы не могли не затронуть и такую злободневную тему, как обвинения Еврокомиссии относительно огромных нелегальных запасов сахара в нашей стране.

— Во всех ли районах Латгалии ликвидированы последствия наводнения?

— Такой информацией я не располагаю, поскольку это не входит в компетенцию Минземледелия. Но я видел в воскресенье в Прейльском районе, что там вода еще осталась как на лугах и пастбищах, так и на посевных площадях.

— Если вы не имеете общей картины, как же собираетесь выплачивать крестьянам компенсации? Или это тоже не входит в компетенцию вашего министерства?

— Согласно правилам о прямых выплатах у всех пострадавших от наводнения крестьян есть возможность до 10 июня подать заявки на компенсацию ущерба. Поэтому сейчас мы не можем говорить о конкретной цифре ущерба от наводнения. По данным Службы поддержки села, затопленными оказались примерно 40—45 тыс. гектаров сельхозугодий. Но даже имея эту цифру, сумму ущерба подсчитать пока невозможно, поскольку неизвестно, о чем именно идет речь: о посевных площадях или просто лугах. Но счет может идти на сотни тысяч латов.

— Какой процент от суммы ущерба будет компенсирован государством?

— Многое зависит от того, насколько большой будет эта сумма. Если мы “уложимся” в один миллион латов, то выплата компенсаций может начаться уже к концу июня.

— Почему именно миллион латов называется в качестве допустимого рубежа?

— Это та сумма, которая осталась неиспользованной в основном при компенсации ущерба от январской бури.

— Но речь может идти о стопроцентной компенсации убытков от наводнения?

— Нет. Мы и до сих пор никогда не возмещали убытки на сто процентов. Учитывая ограниченность финансовых возможностей государства, допускаю, что речь может идти о дифференцированной помощи: за уничтоженные водой посевы — одна сумма, за пастбища — другая. То же касается погибшего от укусов мошки домашнего скота. Но в данном случае многое тоже будет зависеть от общей суммы ущерба и имеющихся у нас средств на его компенсацию.

— Насколько можно судить по экспертным мнениям, нынешняя атака мошкары на домашний скот — это прямое следствие разлива латгальских рек? (см. номер Kb от 31.05.05 — “Коров спасет водка”).

— Да.

— Разве ваше ведомство не могло предугадать эти последствия?

— Могло. Но при одном условии — тотальном мониторинге всех потенциально опасных для сельского хозяйства видов насекомых. К сожалению, такое удовольствие стоит огромных денег. Из-за чего даже очень богатые государства не всегда могут позволить себе подобные исследования, куда уж нам…

— Убытки от падежа подсчитаны?

— Пока не окончательно. Но речь может идти примерно о 150 тыс. латов.

— Все эти события — наводнение, падеж скота… Какое влияние на ситуацию в сельском хозяйстве страны они окажут в будущем?

— Понятно, что последствия будут. Но скорее для латгальских крестьян, чем для всей остальной Латвии. Конечно, это скажется на общих темпах сельскохозяйственного производства, но не очень сильно.

“Сладкое” бремя

— Не могу не спросить об еще одной актуальной теме — излишках сахара, в чем нас настойчиво обвиняет Еврокомиссия. На днях она заявила, что в стране неучтенными оказались 10 тыс. тонн сахара, которые нам нужно уничтожить. Что вы на это скажете?

— Скажу, что по-прежнему считаю это решение несправедливым. Я категорически не согласен с утверждением о том, что у нас в стране такое большое количество “сахарных” излишков! Я могу еще согласиться, скажем, на 1,5 тыс. тонн сахара, но не больше!

— Но доказать это Еврокомиссии вы не смогли?!

— За это надо сказать “спасибо” нашим братьям-эстонцам, которые “позаботились” о неприятной, напряженной атмосфере на переговорах с Еврокомиссией!

— Что вы имеете в виду?

— Речь о том, что некоторые представители эстонских властей прикрывали нелегальные излишки сахара в своей стране. Я напомню, что в Эстонии при нулевом показателе производства сахара оказалось 90 тонн нелегального сахара. К сожалению, этот факт повлиял на отношение Брюсселя ко всем остальным странам, где были обнаружены излишки сахара, в том числе и к нам. Но зато эстонцам “не скинули” ни одного грамма, в то время как нам удалось доказать, что уж 20 тыс. тонн нелегального сахара, как раньше заявлял Брюссель, у нас точно нет. Теперь нам ничего не осталось, как выполнять решение Еврокомиссии, т.е. уничтожить 10 тыс. тонн сахара.

— Постойте, если у нас нет таких излишков, что же вы уничтожать будете?

— Пока не знаю, будем смотреть.

— А что смотреть, если таких излишков у нас нет?

— Вот именно поэтому я и считаю, что решение Еврокомиссии по своей сути совершенно абсурдно!