Ударим конвенцией по нацменьшинствам!

Как из двух зол выбрать оба


Скептики слегка ошиблись…


Несколько лет назад, когда нашей элите в Европу еще только хотелось, а решать межнациональные проблемы в стране, напротив, совершенно не хотелось и было опять же не совсем ясно, согласится ли ЕС Латвию «полюбить черненькой» или будет строго настаивать на соблюдении всех приличий, завязалась дискуссия о перспективе прав нацменьшинств. Скептики тогда предположили, что евронормы латвийское государство в конце концов ратифицирует, но вот в качестве объекта применения таковых будут признаны разве что наши экзотические ливы.

Увы, делать в нашей стране такие прогнозы – дело вообще-то нехитрое. Надо только иметь в виду основные принципы, которыми руководствуется наша, с позволения сказать, элита: если речь идет об экономической сфере, наиболее вероятен тот вариант, который дает больший простор для мошенников и спекулянтов, если о национальной политике – то вариант, наиболее оскорбительный для нелатышей.

Когда Латвию со товарищи в ЕС приняли ускоренным темпом и без особых условий (Россия стала выгребать из ельцинского безвременья, и надо было срочно создавать у ее рубежей очередной «санитарный кордон»), о конвенции заговорили уже всерьез. В прошлом году Христианско-демократический союз (есть у нас, оказывается, и такой) предложил свое решение проблемы. Да, да, примерно в упомянутом выше варианте: национальным меньшинством считать представителей только тех этносов, которые не имеют в мире своих государств. Очень удобно – конвенция в Латвии будет защищать права только нескольких тысяч цыган, сотни ливов и, может быть, десятка курдов в лагере незаконных иммигрантов в Олайне. Лепота и интеграция…

Кривичей и «ларусов» не будет


Однако христианские (?) и демократические (?) партайгеноссе тогда кое-что недоучли. Во-первых, в таком варианте «под раздачу» попадали не только русские, но и, например, такие лояльные и очень активные общины, как польская и еврейская. И если непризнание меньшинством русских или белорусов «прогрессивная еврообщественность» могла бы и «не заметить», то поляков и евреев – вряд ли.

Во-вторых, неизбежно всплыла бы латгальская проблема. Ведь сколько этих упрямых латгалов ни объявляй «латышами», которые просто используют «исторически сложившуюся форму письменного диалекта латышского языка» (филологический перл из латвийского закона о языке. – В. М. ), они все равно считают себя отдельным народом, а свой язык – латгальским, а не «испорченным латышским». И при этом не имеют нигде своего государства.

В-третьих, даже «демократы» из ХДС все же вынуждены признавать право представителей нацменьшинств на самоидентификацию, то есть право самим определять, к какой нации они относятся. Следуя традициям нашего государства, конечно, было бы лучше создать департамент по идентификации и дать такое право его чиновникам, которые с помощью инструкций, тестов и штангенциркулей определяли бы национальную принадлежность претендентов, взимая с каждого по 30 латов. Но тут, увы, никак – у впечатлительных европейцев по поводу штангенциркулей могут возникнуть нежелательные исторические ассоциации…

Поэтому, надо полагать, и зарубили перспективную задумку, что, отдав такое право самим нацменьшинствам, сузить их круг никак не получится. Претенденты запросто объявили бы себя балтами, кривичами или, учитывая количество потомков от межна- циональных браков, «ларусами» и «белатами», по своему культурному и ментальному восприятию отличными от национальностей своих пап и мам. И еще вопрос, смог ли бы какой-нибудь этнограф опровергнуть научную состоятельность этих утверждений.

В итоге после всех соблазнов и сомнений перетрудившиеся законодатели приняли такие поправки, что латвийские СМИ до сих пор воздерживаются от подробных комментариев. Потому, надо полагать, в попытке «национально мыслящих» выбрать из двух зол – обидеть Европу или обидеть «своего» избирателя – они умудрились выбрать оба. Совет Европы (если он, конечно, окончательно не перешел к практике двойных стандартов) такая «ратификация» вряд ли удовлетворит, а местные националисты приходят в ярость уже от самого упоминания о том, что у нацменьшинств могут быть какие-то права.

Говорить в контексте всего этого о реакции самих представителей меньшинств в принципе бессмысленно.