Восток и Запад: встреча в Хельсинки

Helsingin Sanomat обратила внимание на явление, которое отмечает любой житель Хельсинки – в восточной части города гораздо больше шансов встретить человека, говорящего не на финском языке, чем в любой другой. Причем плотность их заселения в некоторых районах приближается к отметкам, которые финскими официальными лицами были приняты за «критические».

Каждому – свое

Как выяснилось, африканские, азиатские, южноамериканские и «бывшие советские» жители Хельсинки в восточной части селятся весьма компактно.

Выходцы из стран Запада предпочитают южную и западную части города. Как правило, они чаще имеют высокооплачиваемую работу, и вообще им легче освоиться с реалиями финской жизни.

Однако было бы ошибкой полагать, что это разделение на восточную и западную части связано лишь с разницей в доходах. Хельсинки – город весьма демократичный. Чтобы представить характер расселения Большого Хельсинки, возьмите жителей особняков Юрмалы и Балтэзерса и перемешайте их с жильцами многоэтажек Пурвциемса, Плявниеков или Иманты, предварительно снеся все окружающие особняки заборы.

Разумеется, есть более дорогие и менее дорогие районы, есть традиционный центр, но расслоения на Вест- и Ист-энд в Хельсинки нет. Нигде нет нищеты и бездомных (в нашем понимании). Поэтому выбор места жительства именно по национальному признаку тревожит власти финской столицы.

Критический процент

Власти Хельсинки уже довольно давно определили критический процент жителей, имеющих «иностранные корни», – около 10%. Здесь считают, что если процент превышен, то могут начаться проблемы. Например, коренные жители – финны и шведы – станут себя чувствовать «как за границей», что в итоге может привести к дискриминации приезжих.

Но с другой стороны, власти не знают, каким образом можно воспрепятствовать переселению легально живущих на территории Финляндии людей туда, куда им хочется. Руководитель городской жилищной службы Хельсинки Микко Луукконен в интервью газете отметил, что его служба выделяет общественное жилье всем, кто подает заявление и имеет право на его получение, – и тот въезжает в квартиру, как только она освобождается. А освобождается жилплощадь чаще именно в тех районах, где уже и так много иммигрантов. Круг замыкается.

Мир цветной, а не черно-белый

Хотелось бы обратить внимание читателей на определение «жители, имеющие иностранные корни». Именно так политкорректно обозначают в Финляндии и иммигрантов, и беженцев, и лиц, приехавших на работу, а также финских граждан, родившихся и выросших за границей, – чтобы никому не было обидно.

В Финляндии считают, что большое значение имеет, как и с какой целью приехал человек в страну, насколько его культура соответствует культуре местного населения.

Например, русские профессионалы равномерно расселяются по всему городу и легко контактируют с западными иностранцами. Не привязаны к одному месту вьетнамцы и чилийцы. А вот репатрианты («лица с финскими корнями») зачастую хуже адаптируются к финской среде и предпочитают «свои районы».

Но самая большая проблема – с беженцами из Сомали. Выходцам из далекой Африки в Финляндии приходится нелегко. Например, столь любимые финнами собачки для сомалийцев нечистые животные, и пользование лифтом, в котором возят собак, для беженца становится невозможным…

Но самое главное, они чувствуют чудовищный дискомфорт, когда живут в изоляции от своей семьи. А семья – это и дети третьей жены второго сына двоюродной тети. И все должны жить «на виду» друг у друга. Они начинают искать обмен, чтобы быть поближе «к своим», и очень быстро находят, потому что коренные жители и вообще европейцы покидают этот район. Но запретить им искать обмен нельзя, иначе мы возвращаемся к страшному слову «дискриминация».

Что день грядущий им готовит?

Собственно в Хельсинки, не считая городов-сателлитов Эспоо и Вантаа, на 1 января 2005 года жило 559 046 человек. 5,2% из них (или 29 186 человек) составляли иностранцы, постоянно живущие в городе. Еще 15 214 человек – это люди, принявшие финское гражданство. Их число каждый год растет примерно на 1200 человек.

То есть можно говорить, что сейчас только в Хельсинки живет более 44 тысяч «жителей с иностранными корнями», что составляет уже почти 8 процентов от всего населения города. Но это величина средняя, и значит, кое-где процент «инокоренных» уже перевалил за пресловутую границу.

Всего же по стране цифры еще более впечатляющи. Как сообщило финское радио YLE, в 2004 году в Финляндию из-за рубежа переехало на постоянное жительство около 20 тыс. человек, что на две с половиной тысячи больше, чем в позапрошлом году. Вместе с тем из Финляндии уехало около 13 тыс. человек, таким образом, прирост населения составил около 7 тысяч человек. Уезжает в основном молодежь – на работу в Западную Европу, и старики – на теплые берега Испании и Португалии. Приезжают из России, Эстонии и стран ЕС – работать.

Выход подскажет «Синий осел»?

Осознавая, что нельзя сохранить монокультурную и мононациональную среду в многонациональном ЕС, финны все больше ассигнуют денег на развитие и поддержку проектов, ориентированных на совместную работу молодежи. Пусть они узнают друг друга не по пошлым и оскорбительным анекдотам, а в общем деле, под руководством истинных интернационалистов.

Одним из таких проектов стал театральный – под смешным названием «Синий осел», в котором объединились финские и русскоязычные ребята, которые вместе стараются разобраться в своем разном по форме, но одинаковом по сути мироощущении, восприятии зла и добра, стремлении к справедливости. Как представляется отцам финской столицы, чтобы не нужно было беспокоиться о пресловутых 10%-ных границах, нужно научить жителей города жить вместе.