Чего хотят нелатыши?

В том числе по языку обучения в средней школе», – заявил 14 июня в «Часе» первый премьер восстановленной Латвийской Республики Ивар Годманис. Возьму на себя смелость дать ответ экс-премьеру, с той, правда, оговоркой, что этот ответ отражает лишь мою личную позицию.

Ответ Ивару Годманису
Оттепель еще не наступила

Все мы хорошо помним время безудержной истерии начала 90-х годов, когда отношение восстановленного латвийского государства к русским жителям ярче всего характеризовали слова «Вы – никто!», сказанные бывшим солдатом Латышского легиона СС Висвалдисом Лацисом.

Именно тогда русских Латвии грубо вытолкали из общего латвийского дома, обозвав оккупантами, искателями легкой жизни и т. п. Националистически настроенные латыши стали строить свой дом, правовым фундаментом которого стала политика игнорирования прав национальных меньшинств. Более того, русские Латвии стали главным врагом государства, и эта политика, к сожалению, продолжается и по сей день, углубляя процессы дезинтеграции латвийского общества и делая его все менее политически стабильным.

В основе подобной политики латвийского государства лежат два краеугольных камня:

1) фактическое принятие недемократической идеологии ТБ/ДННЛ в качестве государственной,

2) отказ от проведения всеобщих демократических выборов в Сейм и муниципальные органы власти.

Сочетание этих двух факторов и привело в конечном итоге к формированию этнократического политического режима, главной целью которого является построение так называемой «латышской Латвии». Стоит подчеркнуть, что этнократия – это власть не этноса в прямом смысле этого слова. Это власть этнической группы, захватившей власть в стране.

В чем драматизм ситуации?

Русскоязычная община – это именно та сила, которая, выступая за сохранение образования на русском языке, борется, по сути, за демократизацию латвийского государства. Но латыши пока стоят в стороне от этой борьбы и, более того, зачастую оценивают ее с откровенно враждебных позиций. И так будет до тех пор, пока они не осознают, что этнократический режим несет их существованию точно такую же угрозу, как и существованию нацменьшинств.

Однако проблема в том, что эту угрозу могут осознать далеко не все латыши, поскольку режим сформировал мощную социальную базу собственной поддержки – примерно 600 тысяч человек, среди которых политическая элита, госслужащие, представители латышского бизнеса, а также члены их семей. У них нет никаких проблем, потому что, как выра-зился один из лидеров «Латвияс цельш» Индулис Берзиньш, «будущее себе они уже обеспечили». Подчеркну, свое личное будущее, а не будущее государства. Кроме того, есть немало латышей, которые не только не входят в национальную элиту, но и ничего не выиграли в материальном плане от установления в стране режима этнократии, но которые оказались под влиянием тоталитарной идеологии «тевземцев» и на выборах голосуют по принципу «своя, национальная, рубашка всегда ближе к телу».

Все это и обусловливает драматизм ситуации: борьба за демократию сегодня носит четко выраженный характер этнического конфликта, поскольку сегодня это борьба против привилегий и националистической идеологии.

Сценарии развития конфликта

Сценарий первый. Правящая элита, желая снять напряженность в обществе, несомненно, будет пытаться активизировать все формы «диалога» с так называемыми «русскими по вызову». Одновременно, очевидно, будут сделаны и некоторые формальные уступки в вопросе школьной реформы, которые, однако, ни в коей мере не изменят ее сути. Протесты русскоязычной общины против реформы из-за их неэффективности постепенно сойдут на нет. Среди нелатышей усилятся настроения безысходности и, как следствие, более активно станут проходить процессы эмиграции, ассимиляции и маргинализации.

Сценарий второй. Русскоязычная община частично или полностью откажется от любых форм так называемого «диалога» и выдвинет требования, цель которых – всеобщая демократизация латвийского государства. Учитывая, что латыши сегодня по разным причинам не поддерживают борьбу против этнократии, этому сценарию можно дать название «Стенка на стенку».

Сценарий третий. Возможны и какие-то промежуточные между двумя этими сценариями варианты, особенно учитывая тот факт, что среди нелатышей нет единства в том, как защищать свои права, а также то, что обращение латышской интеллигенции от 22 июня стало первым за всю историю восстановленной Латвийской Республики выражением тревоги латышей за будущее государства. Это вселяет некоторую надежду, правда, возможно, иллюзорную, на то, что и власть имущие, прислушавшись к голосу «своих», станут чуть более объективно оценивать плоды собственной национальной политики, одним из которых является приведение страны на грань межэтнического конфликта.

Чего хотят нелатыши?

Главное: Латвия должна стать демократическим государством! А латыши, вернее, правящая латышская элита, должны отказаться от лжи и лицемерия, высокомерия и насилия, которые определяют их отношение к национальным меньшинствам после 15 октября 1991 года, когда все население страны было принудительно поделено на граждан и неграждан и когда, собственно, и началось строительство этнократического государства. Это и есть предел тех требований русскоязычной общины, узнать который так хочется сегодня бывшему первому премьеру восстановленной Латвийской Республики Ивару Годманису.

Выполнение этих требований позволит остановить дальнейшее развитие межэтнического конфликта. Но это возможно лишь при ликвидации сформированного в том числе и при участии г-на Годманиса этнократического режима, т. е. признании следующего.

Разделение в 1991 году населения страны на граждан и неграждан является актом преступным по отношению к будущему латвийского государства, отбросившим политическое развитие страны от демократии к тоталитаризму. Результатом этого разделения стали, по сути, массовые политические репрессии против национальных меньшинств. Сегодня в стране живет почти полмиллиона неграждан, то есть почти 500 тысяч политически репрессированных. В какой еще стране, претендующей на то, чтобы называться демократической, сегодня имеют место столь массовые политические репрессии?!

Ни одни выборы и ни один референдум, которые проводились в Латвии после 1991 года, не были демократическими и не выражали мнения всего народа Латвии, а потому их итоги не являются легитимными.

В результате недемократических выборов в Латвии после 1991 года сформировался этнократический режим, политика которого увела страну в сторону от демократии и привела к порогу межэтнического конфликта. Демократизация латвийского государства сегодня возможна только при условии полного отказа от этнократического политического режима, а это, в свою очередь, возможно только на основе проведения первых после 1991 года всеобщих демократических выборов в Сейм и муниципальные органы власти.

Основой идеологии и практики этнократии, унаследованной от недемократического режима Карлиса Улманиса, является постоянный поиск врага. В начале 90-х на роль «врага» была избрана промышленность. В ходе этой борьбы страна потеряла не только крупные предприятия, которые составляли гордость экономики Латвии, но и значительную часть сельскохозяйственного производства, а также науку. Сегодня на очереди школа с русским языком обучения. А когда русской школы не станет, место врага займет новый «кандидат», вполне возможно, титульной национальности.

Политика государства по уничтожению русской школы привела к тому, что латышский язык сегодня воспринимается нацменьшинствами как инструмент политического насилия.

Словом, политика этнократического режима – это политика войны с национальными меньшинствами и другими оппонентами, в том числе и титульной национальности, что ни в коей мере не отвечает долговременным интересам латвийского государства. А это, как ни крути, больно бьет не только по национальным меньшинствам, но и по латышам.