Похоже, этот документ особо не нужен ни Латвии, ни России
Комиссия по иностранным делам Сейма вчера почти единодушно одобрила одностороннюю декларацию, которой сопровождается договор о латвийско-российской границе.
Несмотря на то что российский МИД заявил, что декларация лишает договор всякого смысла и Россия будет готова подписать документ только когда латвийская сторона отзовет “свою неприемлемую декларацию”. Ситуация зашла в тупик или выход все-таки есть? Об этом Телеграф побеседовал с разными людьми.
1. Как вы оцениваете тот факт, что правительство Латвии, не предупредив российскую сторону, приложило к договору о границе одностороннюю декларацию?
2. Если договор не подпишут, какие могут быть экономические и политические последствия?
3. Что должно произойти, чтобы договор был подписан 10 мая в Москве?
- Дагния СТУКЕНА, пресс-секретарь МИДа Латвии:
1. Латвийское правительство не могло не принять разъяснительную декларацию, поскольку подписание договора о границе без нее противоречило бы Сатверсме. Таково заключение юристов-международников, которые пришли к выводу: если Латвия не прилагает декларацию, то она отказывается от принципа преемственности, согласно которому нынешняя Латвийская республика — не вновь образованное государство, а наследница Латвийской республики, основанной до второй мировой войны. Поскольку это односторонняя декларация, то российскую сторону мы не информировали, однако этот вопрос г-н Пабрикс обсудил с главой российского МИДа Сергеем Лавровым в телефонном разговоре. Таким образом, можно считать, что российская сторона проинформирована.
2. Со дня восcтановления независимости мы живем без договора о границе, сотрудничаем во всех областях и сможем делать это и впредь. Но мы заинтересованы в том, чтобы договор был подписан, потому что это решило бы массу вопросов об охране границы, таможне, которые сложно решить, когда нет демаркационной линии.
3. Российский МИД должен официально подтвердить свое намерение подписать договор 10 мая. Если Россия откажется подписать его сейчас — что поделаешь. Будем работать дальше, чтобы подписать в другой раз.
- Ренальд СИМОНЯН, директор Российско-балтийского центра Института социологии Российской академии наук:
1. Это большая ошибка, учитывая, что несколько недель назад в Латвии побывали Сергей Ястржембский и Павел Пожигайло и договорились о том, что никаких проблем с подписанием договора не будет. Очень трудно договариваться с людьми, которые не держат слова. К сожалению, сложился печальный алгоритм отношений между Латвией и Россией: как только отношения начинают налаживаться, национал-радикалы делают заявления, которые возвращают ситуацию в исходное положение.
2. Никаких последствий не будет. Договора нет, но бизнес развивается, товарооборот растет, поэтому не надо придавать этому слишком большое значение. Есть некая мера всех вещей. Подписание договора о границе — не та проблема, о которой у России должна болеть голова. Пусть она болит у ЕС.
3. Возможно, приезд г-на Буша повлияет. Точнее не сам его приезд, а конкретные указания. У некоторых политиков есть такая привычка — кому-то служить. Раньше служили Москве, теперь так же усердно служат другому хозяину, поэтому если хозяин даст указание не портить отношения с Россией, то все будет сделано.
- Жанете ОЗОЛИНЯ, зав. кафедрой политологии Латвийского университета:
1. На этот вопрос можно смотреть с юридической и с политической стороны. С юридической я не могу ответить. Если же говорить о политической стороне, то договор о границе нужно подписать. А с декларацией или без — это уже в ведении правительства и юристов. Также в их компетенции решать, когда извещать и знакомить с декларацией российскую сторону.
2. Экономических последствий быть не может, экономическое сотрудничество будет продолжаться независимо от того, подписан договор или нет. А политические последствия могут быть, так как Россия сможет ссылаться на нежелание Латвии подписывать договор и упрекать нас в этом, что не улучшит отношений между двумя странами.
3. В данный момент мне сложно сказать, ведь времени на то, чтобы упорядочить появившиеся разногласия, осталось совсем мало.