Мы не имеем права молчать

Что касается латышских газет, то их реакция была вполне прогнозируемой и колебалась в диапазоне от «замолчать» до «извратить». Здесь, как всегда, больше всех расстаралась «Латвияс авизе», ставившая своей целью не столько проинформировать, сколько подразнить своего читателя. Впрочем, главная мысль была донесена и ею: русские не смирились, борьба за русскую школу в Латвии будет продолжена.

«Диена» обратила внимание на то, что «в атмосфере мероприятия было меньше пафоса и никакой помпезности по сравнению с первым съездом в Рижском дворце спорта».

Шапкозакидательcких настроений и митинговых всполохов, характерных для первого съезда, действительно не было. Это придало съезду ту обстановку деловитости, в которой могли спокойно выявляться и обсуждаться проблемы, можно было искать и находить пути решения острейших вопросов, вставших перед освободительным движением русскоязычных латвийцев.

В отличие от первого съезда второй уделил огромное внимание диалогу и общению делегатов, причем не только в перерыве и кулуарах. Была организована (и хорошо организована) работа в группах.

Как ни странно, латышская пресса уделила этому аспекту работы съезда гораздо больше внимания, нежели русская. Конечно, внимание со стороны латышских СМИ носило специфический характер. В подаче «Латвияс авизе», например, выходило, что родители, учащаяся молодежь и учителя разбились на секции, чтобы «каждый в своем помещении мог свободно высказываться, как, по его мнению, эффективней бороться против усиления роли латышского языка». Такую вот тень на плетень наводит самая «латышская» газета на ясную как божий день проблему. На ее страницах появляются и «одетые в тренировочные штаны и кикбоксерские майки охранники мероприятия», которые выдворяют с заседания молодежной секции сторонников реформы (что они делали на съезде с противоположной тематикой, непонятно), и «осуществляющие «меры безопасности» организаторы», которые «выгоняют из помещения оператора Латвийского телевидения и какого-то фотографа».

Что касается последнего инцидента, то после открытых репрессий, которые обрушило государство на головы несогласных с его политикой, удивляться «скромности» учителей, осмелившихся принять участие в работе съезда, не приходится. Так что же вы думаете?! Камера Латвийского телевидения поджидала у выхода из зала и снимала их за проявление нелояльности в упор. Потом приобщат к делу, должно быть. А к видеоматериалам приложат донос, подготовленный репортерами «Латвияс авизе», из которого следует, что молодежь выступает за радикализацию протестных акций, учителя – против своих коллег, подчинившихся реформе, а родители просто беспомощно жалуются, что не могут помочь своим детям, так как сами не знают латышского языка. Вот такой примитивный народец эти русские.

На самом деле все было гораздо сложнее и разнообразнее. Примером может служить то, что среди подгрупп, на которые разбились родители, была и группа «Родители – латышская общественность», а в числе ее рекомендаций были и такие:

необходимо вести в средствах массовой информации разъяснение того вреда, который несет реформа русской школы всему обществу, в том числе и латышской его части;

доводить до читателя, в том числе и латышского, подробную информацию о съезде и результатах его работы;

отказаться от ультимативных интонаций в обращениях к различным структурам власти и латышской общественности (не путать с отказом от четкой формулировки своих требований);

использовать Латвийский фонд общественной интеграции для информирования латышской общественности и для сближения позиций с нею.

Вопреки деструктивной роли, которую играет в сегодняшней Латвии латышская пресса, охраняя подступы к сердцу и разуму латышского народа, надежда на поддержку со стороны самой здоровой (по словам Александра Гамалеева) части латышского общества жива. И первые примеры такой поддержки имеются. Так, в ходе слушания дела о реформе в Конституционном суде независимые эксперты и академические круги выступили фактически на стороне истца. Важно, чтобы эта первая ласточка не оказалась последней. И поэтому мы не имеем права молчать.