Открытое письмо гражданки Латвии г-ну Валдису Затлерсу, президенту, врачу и человеку 7

В правовом государстве главной ценностью является человек. Ради его спасения страны предпринимают все возможное и даже невозможное. За 18 лет независимости Латвии я убедилась, как несовершенны принятые законы, при которых индивидуум для нашей республики ничего не значит. Хотя бы взять ликвидацию так называемых нерентабельных пунктов, оказывающих гарантированные государственные услуги, осложнив этим жизнь конкретного человека.
Латвия в демократической Европе. Но национальное самосознание общества не созрело до демократии. Принципы демократии не уважаются, а может, даже не осознаются в структурах самого государственного аппарата. В маленьких волостях “слуги народа” возвеличены самим же народом в ранг царей, а в союзе со священником – Бога, так как индивидуум не защищен государством от злобы должностных лиц. Человек боится, что будет затравлен избранной им же властью. Он видит, что в государстве открытое непринятие инакомыслия и нарушение основных прав, заложенных в Конституции. Все, что со мной случилось, тому подтверждение.

В местных средствах массовой информации чиновники порочат мое имя, оправдывая свои неблаговидные поступки, но эти органы мои опровержения, защищающие честь и достоинство, не печатают. Мне так и говорят: “Мы представителей власти критиковать не будем”. А я маленький человек и об меня можно вытирать ноги.

В законе о государственном языке за бортом внимания государства остались люди среднего возраста, которым далеко до пенсии, но они не полиглоты. Из-за нервного состояния от пережитых суровых жизненных обстоятельств они не владеют латышским языком, поэтому не могут социально реализоваться. Государственная система породила бомж.
Я нашла в себе силы адаптироваться к социальной жизни. Мне надо было кормить семью. Не испугавшись кабальных условий, созданных чиновниками волостного самоуправления, открыла на селе предпринимательское дело. Я рассчитала все, кроме одного: из-за черной зависти через два месяца бессердечное руководство волости закрыло мой честный бизнес. И кто закрыл? Сельскую власть представляют учителя, медики, работники культуры, которые по своей профессии должны сеять добро и милосердие, проявлять сострадание, то есть быть самими человечными людьми, а они, смеясь, пустили меня с детьми по миру, опорочив мое имя клеветой, что я несостоятельный бизнесмен. Мою семью разбили, судьбы детей сломали, искалечив неокрепшую психику молодых людей. “Слуги народа”, обязанные улучшать благосостояние жителей, повышать их уровень жизни, мне заявили: “Вы для нас никто, ничто, пустое место”.

Моя независимая душа и бьющая через край энергия не могли смириться с уготованной мне участью бомжа. Я выбрала свое место под солнцем, но волостное самоуправление в нашем демократическом государстве за меня решает, где мне жить, и чем заниматься. Зачем им обременять себя заботой о развитии села, тем более брать на себя такую нагрузку, как туристическая зона? У них стабильный оклад. Невозможность реализовать наши замыслы стала причиной отъезда сына за границу в поисках достойной жизни. Я вычеркнута государством из социальной сферы. Живу без собственных средств существования и при этом не имею статуса малоимущего и не пользуюсь соответствующими льготами, а какая у меня будет пенсия – страшно подумать. Я даже не существую, я прозябаю. И, вообще, как бы я смогла выжить в это тяжелое для меня время, если бы не помощь сострадательных людей. НИЗКИЙ ИМ ПОКЛОН!

Громкие судебные процессы, разоблачения Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией, полицейские аресты – это всего лишь политические игры. Вот, я, маленький человек, в этих инстанциях защиту не нашла. На мне политику не сделаешь и имя себе не создашь. Я пострадала от коррупции и злоупотребления властью, нарушения полицейской и юридической этики. Но судьба маленького человека не волновала Лоскутова, мое дело ему было неинтересно, и он ответил, что я его решу в суде. А предъявленные, на мой взгляд, доказательства правонарушений ответчика для слуг латвийского правосудия не являлись делом чести, чтобы передать в компетенцию полиции. В силу вступил закон о материальной компенсации за страдания, причиненные действиями чиновников. Но административный суд не стал обременять себя моим сложным делом, в котором замешаны депутаты Сейма.

Я пережила страх насилия и смерти. Из-за преступных действий злоумышленников у меня погибли любимые животные, уничтожено имущество, но полиция и прокуратура защищали интересы моих гонителей – денежных и влиятельных лиц. А участковый полицейский прямо заявил: “Хотите, чтобы вас защищали, вступайте в партию”.

Я сама бы создала партию, партию обиженных государством людей. И уверена, что она не была бы малочисленной. Но я глубоко верующий человек, а в моем понятии религия и политика не могут быть вместе. Бог един, и мы все для него равны. “И служения различны, а Господь один и тот же” /Евангелие, Первое послание к Коринфянам, 12:5/. Человек в Божьем храме должен чувствовать себя в безопасности. И разве у нас церковь не отделена от государства? “Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены” /Евангелие, Послание к Римлянам, 13:1/. Чем можно оправдать партийную деятельность священников? Вместо того чтобы радеть за душу человека, ставить грешного на путь истинный, укреплять веру и терпение в обществе, они погрязли в дебрях политики. А где политика, там и равнодушие к человеку. Лидер партии священников на встрече с избирателями так и сказал: “Мы конкретному человеку не помогаем”. Но как можно помочь человечеству, не помогая конкретному человеку? Ведь проблемы человечества состоят из проблем конкретного человека. Анализируя проблемы людей, можно спасти общество от кризиса.

В XXI веке в цивилизованном обществе нашего демократического государства, нарушив тайну исповеди, рвущийся к власти священник подверг меня инквизиции средневековья от имени кардинала Яниса Пуятса. Но кардинал не подтвердил и не опроверг факт насилия над моей душой. Мой запрос застрял в канцелярии кардинала. Я как человек, конкретный христианин не существую.

Я верила в правовое государство и защищала свое право жить там, где я хочу, и заниматься тем, чем я хочу. Какие в современном обществе цивилизованные методы борьбы? Это суд и контроль вышестоящей организации. И у меня одно оружие – истина! Моя мятежная душа и неосознанное стремление к правде заставляли действовать, используя общие средства правовой защиты. Но куда я бы не обращалась в поисках справедливости, я натыкалась на равнодушие и получала формальные отписки. Судьба маленького человека никого не волновала. Я пришла к выводу, что не только не вникали в суть дела, но и даже и не знакомились с ним. Необдуманно раздутый бюрократический аппарат только сосет деньги налогоплательщиков. Меня мучает вопрос – для чего нужны районная управа, Министерство по делам регионального развития и самоуправлений, если не в их компетенции определять границы неограниченной власти местного самоуправления? Для чего нужны Государственные земельная и приватизационная комиссии, если их решение не является обязательным для самоуправления. Я с этим вопросом обращалась к Сейму через премьер-министра Репше, но не получила даже формальной отписки.

Господин Валдис Затлерс! Вы третий президент, к кому я обращаюсь, потому что мои крики о помощи /я ведь не денег просила, а объективного разбирательства/ дальше канцелярии президента не доходили. Формальное отношение к запросам народа нанесло мне сильный психологический удар. Мою жалобу на волостное самоуправление служащие канцелярии отправили для разбирательства самому же волостному самоуправлению, что укрепило у них уверенность во вседозволенности. Мне так и говорили: “Нам все можно”.

Вера, что я нахожусь под защитой Сатверсме, укрепляла мои силы бороться со злом. Холод, голод, унижения, преследования и даже побои, раздутая вокруг моего имени клевета, меня не сломали. “Ибо мы не сильны против истины, но сильны за истину” /Евангелие, Второе послание к Коринфянам, 13:8/. А вот равнодушие государства /в моем понятии те инстанции, куда я обращалась, представляют государство,/ сломило мой дух и разбило тело. Вера в поддержку государства иссякла. Я ощущаю боль обиды всеми клеточками организма.

Последним средством защиты моих прав был Конституционный суд, но он отмахнулся от моего дела, порекомендовав мне обратиться в Бюро по правам человека.

Как можно добиться улучшение ситуации в области прав человека, если сами чиновники государственного аппарата не различают, где обязанности государства, а где права человека и в чем принципы демократии. Равнодушие и формализм Бюро по правам человека ввергли меня в психологический шок. Далекие от истины объяснения самоуправления удовлетворили господина Апситиса, а на мои доказательства правды он не обратил внимание. Зачем нужно это Бюро, если мои права не только не восстановлены, но я даже от моих обидчиков не получила элементарных извинений за публичные унижения? Кроме клейма психически больного кляузника, которое мне поставило руководство волости, я своим стремлениям к правде ничего не добилась.

В шоке я стала писать книги. Я нашла возможность выразить свою личность, не понятую и не принятую обществом. Но в нашем демократическом государстве мое творчество подверглось цензуре советских времен. Не созрела сознание людей до реалистически изложенной правды жизни. Мой роман об истории Латвии на примере судьбы моего отца актуален сейчас, но, по моим наблюдениям, национальный менталитет не пропитан духом патриотизма. У нас говорят о независимости Республики с оглядкой, чтобы никто не увидел, кто говорит. Да и какого патриотизма ждать от населения, если государственные чиновники не заботятся о престиже своей страны? Если их не волнует честь Латвии, когда обиженные государством люди находят защиту в Европейском суде, тем самым закрепляя имидж не правового государства. Я государством оторвана от социальной жизни и загнана в духовную тюрьму. И не вижу никакого просветления в своей судьбе.

Какое может быть здоровье у человека, постоянно подвергающегося стрессу и не имеющего возможности реализовать себя? Я как пациент свободна в выборе врача, но ограничена в получении полноценного обследования и соответствующего лечения, так как завишу от семейного врача, порой относительного специалиста. И я не защищена от его хамского обращения. Система семейных врачей этому способствует. Главной ценностью нашего здравоохранения является не человек, а деньги.